Мерлин

А люди! Куда подевались мои бывшие подданные? Те бритты оде­вались на римский манер, теперь же меня окружали древние кельты: женщины в длинных, пестрых накидках, мужчины в клетчатых шта­нах и рубахах; у каждого был перекинут через плечо кимрский плащ в крупную клетку, а длинные, убранные назад волосы заканчивались тугой косицей или конским хвостом. И повсюду, куда ни глянь — на шее, выше локтя, на запястье, — украшения из серебра, бронзы, меди, покрытые причудливым кельтским узором.

Низенькие домики — по большей части бревенчатые под тростни­ковой или соломенной крышей — почти вплотную лепились на быв­шем дворе виллы.

На пригорке, где раньше стоял языческий храм, теперь располо­жился кузнец со своей кузней. Кузня была каменная — на ее строи­тельство разобрали древнюю кладку.

Что ж, в дни борьбы, когда избавительным божеством становится сталь, пусть храм превратится в кузницу!

Однако в то утро, такое яркое и летнее, грозовые тучи казались да- лекими-предалекими; здесь же царили мир и покой. В такой день от­вет Теодрига скорее всего окажется отрицательным.

״Зачем, — скажут его советники, — поддерживать этого ново­явленного короля? Пусть даже в его жилах течет кровь императо­ров, нам-то что до того? Хочет стать Верховным королем —

пусть добивается трона своим мечом. Его будущее нам безразлич­но, тут и своих дел по горло ".

Я почти слышал, как они подталкивают Теодрига к тому же, к че­му склоняется он сам; похоже было, что усилия мои напрасны. Хуже того: если я обманулся в деметах и силурах, которыми некогда пра­вил, где уж мне сговориться с далекими северными королями! Мо­жет быть, надо было заявить свои права на престол, и тогда... Но нет, семя брошено. Надо ждать всходов.

И я ждал — как собака перед барсучьей норой. Когда же вернется Теодриг?

К ужину я, окончательно измученный, прилег ненадолго и задре­мал. Разбудил меня Пеллеас.

— Проснитесь, хозяин, лорд Теодриг вернулся.

Сон как рукой сняло.

— Когда?

— Только что. Я слышал крики, когда он въезжал во двор.

Я встал, плеснул в лицо воды из умывального тазика, переоделся, расправил складки плаща на плече и вышел навстречу королю.

Если ожидание вымотало меня, то Теодригу, судя по его виду, при­шлось не легче. Под глазами у него были круги, лицо посерело от усталости и пыли; очевидно, он не спал и пробыл в седле дольше, чем собирался. Однако на губах его играла улыбка, и в моей душе шевель­нулась надежда.

— Кубок мне! — крикнул он, входя в зал. — Несите всем кубки!

Я ждал, пока он первым подойдет ко мне и заговорит.

Король, в свою очередь, дожидался, когда принесут кубки, чтобы промочить пересохшее с дороги горло. Он отпил большой глоток, медленно, наслаждаясь мгновением.

— Ну, Мирддин Эмрис, — промолвил он наконец, ставя кубок и вытирая усы тыльной стороной ладони, — перед тобой — многостра­дальный союзник Верховного короля.

Мне хотелось испустить радостный вопль, но я сдержался и просто ответил:

— Что же, рад слышать. Но почему многострадальный?

Теодриг устало покачал головой.

— Потому что мне пришлось уламывать своих вождей. Они же, как один, противились твоему плану и выдвигали железные доводы, от которых я должен был отбиваться.

— И ты отбился.

— Да. — Он взглянул на мрачных советников: те обиженно молча­ли. — Хотя никто из них мне не помог! — Он еще раз обвел их взгля­дом и потер ладонью затылок. — Христом Богом клянусь, я убеждал так, словно от этого зависела моя жизнь...

— Очень может быть, что и зависит, — сказал я.

— Так или иначе, — продолжал Теодриг, — я славно потрудился для тебя, Мирддин Эмрис. Ради тебя я немало смирил свою гордость и готов еще немного ее смирить, чтобы сказать: ты теперь мой долж­ник по гроб жизни.

— Хорошо. Такой долг я оплачу с радостью; по мне, большая честь — задолжать столь достойному владыке.

— Видел бы ты меня! Ллеу двигал моими устами и направлял мою мысль. Да что там, сам Ллеу не мог бы говорить убедительнее!

Разгоряченный успехом, он выпил еще пива и продолжал беспеч­но:

— Когда я ехал отсюда, я думал дать вождям случай подкрепить мое собственное мнение. Да, я был против. Однако, чем больше они говорили, чем больше возражали — тем больше мое сердце ожесто­чал ось против них.

Не обольщайся, Мирддин, я искал, как бы тебе отказать. Однако их советы были доводами самодовольных людишек, и они мне не по­нравились. По правде сказать, они меня напугали. Разве наша жизнь стала такой безопасной, наша страна так надежно защищена, что мы можем обойтись без поддержки других королей? Или мы уже неуяз­вимы? Или саксы отрастили крылья и улетели за море? Вот что, — победно прорычал Теодриг, — я спросил у них, и они не ответили. Итак, Мирддин, я схватился со своими вождями и одержал верх. — Он поднял кубок, я поднял свой. — Здоровье нового Верховного ко­роля, да будет метким его копье!