Мерлин

— Мертвы и похоронены, — признал я. — Это было давно. Люди состарились и умерли.

— Но только не ты, Мирддин Эмрис?

— Я такой, каким вы меня видите.

— Я вижу перед собой молодого человека, — вмешался Ворти- герн. Полагаю, он хотел обмануть Иорама и спасти мне жизнь, — ко­торый лишь недавно начал брить щеки. Уж конечно, он не может быть сыном Талиесина, который умер задолго до моего рождения.

— Король и повелитель, — быстро отвечал Иорам, — пусть его обличье не смущает тебя и не отвращает от задуманного. Он принад­лежит к Дивному Народу и потому не старится, как остальные люди.

— Хм, — пробормотал Вортигерн. Я видел его затруднительное положение. Он не желал мне зла, а теперь, увидев меня лицом к лицу, жалел, что вообще ввязался в это дело. — Ладно, может быть, если он и впрямь сын Талиесина, то знает, как справиться с нашей бедой?

Ответ я адресовал Иораму:

— Пусть прежде Иорам нам объяснит, почему каждую ночь камни осыпаются и дневная работа идет прахом.

Иорам надул щеки, но не произнес ни слова.

— Давай, давай, — настаивал я. — Если ты не можешь сказать, от­чего рушится стена, как ты можешь с полной определенностью утвер­ждать, что лишь моя кровь способна ее укрепить?

Он злобно зыркнул на меня и с возмущенным видом повернулся к своему повелителю, но Вортигерн сказал твердо:

— Мы ждем, Иорам.

— Это уже известно, — произнес фальшивый друид. — Каждую ночь, пока строители спят, злой дух этого места расшатывает основа­ние и раскидывает камни. Сколько бы ни воздвигли за день, к утру все лежит в руинах. — Он набрал в грудь воздуха и закончил снисходи­тельно: — Поэтому средство одно — кровь рожденного от девы проч­но скрепит камни, и злой дух нас больше не потревожит.

— Злой дух в тебе, Иорам, — сказал я, — а здесь никакого злого духа нет, как никто не рожден от девы, за исключением Одного.

Вортигерн хитро улыбнулся:

— Скажи нам, мудрый Мирддин, в чем же причина?

— Земля здесь кажется прочной, но под ней — озеро, заполненное водой. По этой причине земля оседает под весом камней, и стена ру­шится.

— Лжешь! — выкрикнул Иорам. — Это уловка, чтобы спасти себе жизнь!

— Истинность моих слов легко доказать, — спокойно отвечал я. — Вортигерн, пошли людей, пусть выроют яму, и ты убедишься в мо­ей правоте.

Пеллеас, который все это время стоял рядом со мной, не знал, успокаиваться ему или пугаться.

— Вы уверены, хозяин? — прошептал он.

Вортигерн тем временем уже кликнул работников.

— Я знаю, что делаю, — отвечал я. — Погоди, это еще не все.

Я указал место, и работники сразу принялись копать. Яма все углублялась, и с каждой выброшенной лопатой земли лицо друида все больше расплывалось в злорадной улыбке. Казалось, до воды так и не дойдут.

Однако, когда глубина ямы достигла человеческого роста, один из работников ударил железной киркой и попал в камень. Камень рас­кололся. Работник вытащил кирку, чтобы ударить снова, и в яму хлы­нула вода. Пришлось строителям быстрее выбираться наверх, чтобы не захлебнуться.

Приближенные Вортигерна в изумлении следили, как бурлящая вода поднимается к краям ямы.

— Молодец, Мирддин! — вскричал Вортигерн, потом резко повер­нулся к Иораму и вопросил: — Что скажешь на это, льстец?

Отвечать было нечего. Иорам прикусил язык и злобно смотрел на меня. Его товарищи, сгрудившись вокруг, вполголоса сыпали бранью и бессильными заклятиями, которые никак не могли мне повредить и, словно стрелы, падали у их ног. Теперь я понял, в каком упадке пре­бывает искусство бардов, и сильно опечалился.

Талиесин, прости своих слабых братьев, если сумеешь. Невежест­во распространяется по всем четырем ветрам, истина изгажена.

Вортигерн велел мне требовать награду, и я ответил, что не возьму у него ни золота, ни серебра.

— Тогда возьми землю, друг, — предложил он.

— И землю не возьму. — Я ничего не хотел у него брать. Да и как взять то, чем он не вправе распоряжаться?

— Ладно, будь по-твоему. Но вечером уж непременно пожалуй ко мне на трапезу. А там, — глаза его недобро сверкнули, — будет весе­лье.

Мне отвели шатер для отдыха. Я лег спать и проснулся, когда слу­га принес воды для мытья. Затем нас проводили в зал и усадили за вы­сокий стол рядом с Вортигерном. Друиды по-прежнему были здесь и все так же ярились. Лица их были черны от злобы и гнева. Они не се­ли за стол, а устроились у очага.

— Привет тебе, друг Мирддин! — вскричал Вортигерн при виде меня. В руку мне тут же вложили гостевой кубок. — Вас Хайль! Твое здоровье! Пей, друг! И снова наполни чашу!

Я выпил и протянул чашу слуге. Ее снова наполнили, но я не стал пить и опустился рядом с королем. Пир был замечателен исключи­тельно количеством приготовленного. Вортигерн и его приближенные отличались зверским аппетитом, но весьма неразборчивым вкусом. Яства подавали самые простые — черный хлеб, жареное мясо. Все было приготовлено хорошо, но совсем без приправ, и никак не укра­шено.

Вортигерн с жадностью набросился на еду; сгорбившись над ми­ской, он зубами рвал мясо с ножа. Бедняга, в нем не было ни капли благородства. И зачем только он полез в короли?