Меркьюри и я. Богемская рапсодия, любовь и котики

За четыре дня до нашего возвращения в Лондон доктор Аткинсон должен был позвонить мне по поводу моего анализа на СПИД. Хотя я не сомневался в результате, все равно был как на иголках: один шанс на миллион, что результат первого теста окажется ошибочным.

Фредди и Джо не знали, что в то утро я ожидал звонка. Джо все время был рядом, я не мог сидеть возле Фредди, лежащего на диване перед телевизором, и расслабиться не получалось. Часами я слонялся по комнате в ожидании звонка и постоянно ломал голову над тем, как Фредди воспримет, если я признаюсь ему в своем состоянии. Когда я почти уже стер ковер, наворачивая круги, Фредди спросил, в чем дело.

— Да достал меня наш гребаный доктор, — ответил я. — Обещал позвонить сегодня с результатами анализа на СПИД.

— А почему ты сам ему не позвонишь?

Я так и сделал. Доктор сразу перешел к сути:

— Мне жаль, дорогой мой, но ты ВИЧ-положителен.

Закончив разговор, я взглянул на Фредди.

— Ну, какой результат? — спросил он.

— У меня ВИЧ, — ответил я.

Он побледнел.

— Ублюдки! — воскликнул он, видимо, обращаясь к заразившему его и тому, кто заразил заразившего, и так далее по бесконечной цепочке.

Позже, пока Фредди отдыхал, мы с Джо обсуждали мое состояние. Он сказал, что они с Фредди оба знали, каким будет результат, еще до звонка доктору; я так побледнел, что все читалось у меня на лице.

Я был очень сильно подавлен. Какая судьба ждет меня самого, неизвестно, но я отчетливо понимал, что Фредди осталось совсем немного. Счет шел на дни.

Почти все время мне хотелось плакать. Пока Фредди спал, я ненадолго выходил пройтись или, сидя в одиночестве, курил сигареты одну за другой. Обычно всю ночь я слонялся по комнатам и не ложился — знал, все равно не усну. Однажды я долго и медленно бродил вдоль озера, и ко мне присоединился Тони. Мы поговорили.

Он рассказал мне о том, что с ним обсуждал Фредди. Имея в виду меня, Тони спрашивал:

— Что будет с парнями?

— Ну, Джим поживет в Гарден Лодж, — ответил Фредди.

Тони удивленно заметил:

— Но Мэри не ладит с Джимом.

И Фредди ответил:

— Значит, им придется договориться.

Я не удивился, услышав, что Мэри недолюбливает меня.

Несколько дней спустя мы с Фредди лежали на диване в гостиной и смотрели старый черно-белый фильм 1930-х годов. Героиня спрашивала своего спутника: «Мы проведем остаток жизни вместе?» Фредди посмотрел на меня и задал такой же вопрос.

— Конечно, — ответил я. — Не глупи!

И ком подступил у меня к горлу.

Фредди покидал Швейцарию в хорошем настроении. Мы договорились с таможней, чтобы он как можно быстрее прошел досмотр. В свои последние несколько недель он вспоминал об этом с гордостью:

— Дорогуши, такое не по зубам даже Лиз Тейлор!

Конечно, Фредди выдали специальное разрешение без очереди пройти таможенный и паспортный контроль по причине тяжелого состояния. Он быстро уставал и выглядел ужасно. Было бы жестоко привлекать к нему внимание толпы. Никому из нас не разрешили сопровождать Фредди, и на какое-то время он впервые за много лет оказался один среди совершенно незнакомых людей. Мы пытались протестовать, но тщетно. Как и всем остальным, нам предстояло пройти паспортный контроль, пока несчастный, измученный Фредди дожидался нас в таможенном зале.

— Вот, прекрасно обошелся и без вас, — рассмеялся он и добавил, что сотрудники таможни хорошо за ним присматривали.

Мы вернулись в Гарден Лодж. Жить Фредди оставалось три недели. Как и в Швейцарии, он все время сохранял хорошее настроение, хотя почти все дни проводил в постели. И ни разу не заговорил о работе. Иногда утром он просыпался, спускался прямо в халате в столовую, пил чай и возвращался в спальню, где проводил остаток дня. Или же я сам приносил ему чай и его любимую Далилу для компании.

Чтобы не сойти с ума, мы занимали себя работой по дому и делали вид, что все нормально. Я наконец сподобился украсить гирляндой одну из магнолий на углу нашего дома. Как я и ожидал, двор стал похож на сказочный грот. Ну и что — главное, что это хоть немного порадовало Фредди.

Я дождался, пока мы с Фредди останемся в спальне одни.

— Ты до сих пор ничего не сказал про дерево, — заметил я.

— Какое дерево?

— Подойди к окну, я покажу тебе, — сказал я.

Он подошел, и его лицо засияло: он увидел дерево, мерцающее в темноте.

— О, ты все-таки это сделал. — И он обнял меня.

Раньше он отреагировал бы по-другому, возможно, заметил бы с сарказмом: «Не прошло и полгода». Но теперь у него просто не было на это сил.

Я копался в саду и находил в этом утешение. Жил ради той радости, которую Фредди испытывал, видя из окна ухоженный сад. Я продолжал работать вплоть до его самого последнего дня. Даже в воскресенье, в день его смерти, я косил газон.

От запланированной поездки в Ирландию я отказался: было ясно, что время Фредди истекает. Джо сказал мне, что именно на второй неделе Фредди отказался от всех препаратов, кроме обезболивающих. Это решение он принял вопреки советам врачей.