Мерило истины

— Ладно, встали все… Бегом на турники — по двое на перекладину.

— Отдышаться бы, товарищ сержант… — прохрипел Шапкин, трясущейся грязной рукой поправляя очки.

— На бегу отдышишься. Вам же было сказано, духовенство: вы у нас умирать будете! Какие еще вопросы? Нет вопросов? Бегом, марш! Тяжело в учении, легко в бою…

Гусь проследил взглядом прямую спину бегущего одним из первых Трегрея — сплюнул и проговорил:

— Давайте, пацаны, покажите им… как закалялась сталь. Я сейчас, на пять сек.

— Куда это? — нахмурился Бурыба. — Разбредетесь все, мне одному здесь с этими недоделанными впахивать?

— Я ж сказал: на пять сек! Скоро приду. Отлить надо.

Когда Гусь ушел, на спортплощадке появился старшина Нефедов. Подал знак сержанту Бурыбе, и тот скомандовал новобранцам построиться. Старшина, заложив руки за спину, прошелся вдоль строя, с каким-то непонятным удовольствием осматривая тяжело дышащих, перхающих и утиравших пот с распаренных лиц бойцов.

— Подыхаете, салабоны? — остановившись, осведомился Нефедов.

— Никак нет, — пискнул Шапкин, напротив которого и остановился старшина.

— Хорошо, что «никак нет», — сказал старшина. — Слушай меня, салаги! Меня, значит, поговорить с вами уполномочили…

Старшина прокашлялся и поскреб лоб, собираясь с мыслями.

— Вы сейчас кто такие есть? — заговорил он громче. — Солдаты российской армии! А солдат должен — что? Стойко переносить тяготы и лишения, беспрекословно подчиняться командирам и четко выполнять поставленные перед ним боевые задачи! Кто вас этому научит? Ваши старшие товарищи! Понятно? Те, кто уже опыт имеют — и тяготы переносить, и подчиняться, и выполнять! Какое у них звание — сержанты они или ефрейторы, или такие же рядовые, как и вы, вас волновать не должно! Старшие товарищи — и точка! Но что происходит на самом деле? На самом деле каждый год после формирования учебного пункта в очередном новом призыве отыскивается парочка-троечка говнюков, которые считают себя самыми умными. Которые на гражданке чего-то там наслушались, начитались и сходу начинают тут трындеть про права человека. А чуть им на ногу наступишь — бегут в военную прокуратуру жаловаться. А некоторые еще… — старшина Нефедов остановился напротив Командора с перевязанной головой, — норовят и кулаками помахать. Ну, таким-то, как правило, быстрее других объясняют, что к чему… Вот, что я вам скажу, парни… — зашагав дальше, заговорил старшина голосом уже не громогласным, а доверительным: — Я с вами по-простому… Вот сами рассудите: как приучить переносить тяготы и лишения, если не можешь обеспечить эти самые тяготы и лишения? Ну как? Никак невозможно. Согласны?

— Со… согласны… — вразнобой откликнулись новобранцы.

— Не «согласны», а — так точно! — рявкнул Нефедов, проходящий в тот момент мимо Олега.

— Так точно! — с готовностью подтвердил Олег.

То, как он произнес эту фразу, Нефедову явно понравилось. Он остановился и заговорил, уже глядя на одного Трегрея, как поступает всякий оратор, заметив особенно благодарного слушателя:

— Как научить беспрекословно подчиняться того, кто привык отвечать на требования: «не хочу, не буду, отстаньте от меня»? А? Только жестко переломить эти его «не хочу» и «не буду»! Жестко! — повторил Нефедов, взмахнув пудовым кулаком. — Согласны?

— Так точно, — ответил Олег.

— Как научить выполнять любую задачу четко и в кратчайший срок последнего тормоза и криворучку? Долбить и долбить его, пока он с тормоза не снимется навечно и руки не выпрямит. Правильно я говорю?

— Так точно! — в третий раз прозвучало от Трегрея.

— Молоток боец, — похвалил Нефедов. — И что у нас получается, парни? То, как вас тут воспитывают — максимально эффективный метод. А потому — правильный. Армия — это армия. И если вы еще к нашим порядкам не привыкли, не значит, что тут все построено на жестокости и это самое… несправедливости. Рядовой Иванов? — уточнил старшина, прищурившись на Олега.

— Так точно.

— Погоди… — вспомнил вдруг Нефедов. — Ты же ведь тоже тогда ночью… фигурировал. Бычку давил на старших товарищей. Перевоспитался, что ли? Или мозги мне сейчас крутишь?

— Никак нет, — ответил Олег. — То, что вы сюминут изволили объяснить, есть бессомненно верный принцип армейского воспитания.

— Чего ж ты тогда в казарме речуги толкал? — удивился Нефедов. — Против чего возмущался?

— Гуманоид! — угрожающе предупредил Киса. — Смотри-и…

— Ну-ка, приткнись! — оглянулся на него старшина. — Давай, Иванов, излагай перед всеми. А мы тебе того… внимать будем.

— Слушаюсь, товарищ старшина. То, что вы говорили, не может подлежать критике, — сказал Олег. — Но в действительности это не соответствует. Я вижу, что офицеры, преподающие военную науку, не уделяют должного внимания воспитанию новобранцев, перекладывая это бремя на плечи сержантов и старослужащих. А те, наши старшие товарищи, используют власть над новобранцами не столько для осуществления воспитания, сколько для изыскания корысти — материальной либо психологической.

— Как это? — не понял старшина.