Меридон

Я подумала про горничную – но она служила Хейверингам много лет, и драгоценности леди Клары стоили куда больше. Подумала про служанку из кухни, которая помогала мне довести Перри до кровати, но ей не было позволено подниматься на второй этаж. Подумала про лакеев, но они редко заходили наверх и уж точно никогда в мою спальню.

Никто не входил в мою комнату, кроме леди Клары, горничной, меня самой и Перри.

Я поняла, что это Перри, как только увидела, что ящик пуст. Я старалась уйти от осознания того, что это он.

Какое-то время я сидела очень тихо и спокойно.

Он был игроком. Я и прежде видела игроков. Не таких, как мой па, который занимался этим, чтобы добыть пропитание, и не таких, которые играют для развлечения. Для некоторых это становится пороком пострашнее пьянства. Они не могут остановиться. Думают, что им везет, и делают новые и новые ставки. Им все равно, что за игра – кости, карты, скачки, петушиные бои, собаки, барсучья травля. Их лица покрываются потом и краснеют, глаза расширяются, когда они играют. Они похожи на мужчин, которые вот-вот овладеют женщиной. На голодающих, которым показали еду. Они были истинным благословением для па, который снова и снова их одурачивал, когда они до смерти хотели выиграть.

Я боялась, что Перри из таких.

Я даже не сердилась.

Я думала, что понимаю – он не может ничего с собой поделать. Думала, что внутри я все еще нищенка, и деньги на толстых кусках бумаги никогда не казались мне по-настоящему моими. Еще я подумала, что сердце мое не влечет ни к этому браку, ни к жизни, которую я вела.

Богата я или бедна, замужняя или одинока – ее больше не было. Я не могла себя убедить, что все это имеет значение. И я очень немногого ждала от Перри.

Я знала, что он пьет. Догадывалась, что он может оказаться игроком. Если бы меня спросили, я бы предсказала, что он обворует меня, или свою матушку, или любого, кто окажется рядом и будет ему доверять.

Но что-то нужно было делать. Мне нужно было увидеться с Перри, сообщить мистеру Фортескью, сказать леди Кларе.

Я вздохнула. Горло у меня не стало болеть меньше, голова раскалывалась от усталости. Я подошла к кровати и подумала, что прилягу ненадолго, отдохну, подожду, когда вернется Перри, и поговорю с ним.

Наверное, я задремала, потому что очнулась я, когда часы пробили три, и некоторое время спустя услышала спотыкающиеся шаги и шум падения на покрытой ковром лестнице. Я подняла голову, но не шевельнулась. Потом я увидела в свете камина, как очень медленно повернулась дверная ручка.

В комнату, шатаясь, вошел Перегрин.

Я лежала тихо и не произнесла ни слова. Из-под ресниц я наблюдала за ним. Он шагнул в комнату и закрыл за собой дверь.

– Тс-с-с, – сказал он самому себе и захихикал.

Я лежала молча, ожидая, что за этим последует: пьяное раскаяние, бурные объяснения, слезы, обещание исправиться?

Он тихонько подошел к моему туалетному столику, потом раздался скрежет – Перри воткнулся в стул.

– Осторожно! – громко пожурил себя он. – Не шуми! Не надо ее будить! Утром ее ждет сюрприз!

Я приоткрыла глаза пошире. Я как-то не ожидала, что Перри будет весел. Думала, он пришел за последними десятью гинеями, а может быть, за моими драгоценностями.

В мерцающем свете догорающего огня я увидела, как он вытащил что-то из кармана, какие-то бумаги, а потом услышала звон монет.

– Перри, бога ради, что ты там делаешь? – спросила я, сев в постели.

Он отпрыгнул, как олень.

– Черт, Сара! Не кричи на меня так, я пытаюсь сделать тебе сюрприз! – сказал он.

– Один уже сделал, – сдавленно сказала я. – Ты меня ограбил, Перри. Векселя на тридцать три тысячи, выписанные мне, исчезли из ящика, и я знаю, кто их взял.

– Ты про эти? – радостно спросил Перри.

Я потянулась за свечой и зажгла ее. Он махал мне пучком бумаг. От внезапного света я прищурилась. Это были те же векселя.

– Ты принес их обратно? – удивленно спросила я. – Ты не играл?

– Я выиграл! – объявил Перри.

Он нетвердыми ногами подошел к кровати и ухватился за один из столбиков балдахина. Глубоко засунул руки в карманы и выгреб кучу бумаг и монет.

– Я выигрывал, выигрывал и выигрывал! – сказал он.

Радостно захихикал и рассыпал по моей постели расписки и монеты.

– У меня есть безотказная система, – сказал он. – Несокрушимая система. Безокрушимая, несотказная, несказанная, сказочная система!

– Сколько? – спросила я, вновь чувствуя себя дочерью игрока.

Перри отложил мои векселя и вывернул остальные карманы, свалив на покрывало кучей монеты, расписки и банкноты.

В общей сложности вышло двадцать две тысячи.

– Перри… – потрясенно произнесла я.

Он кивнул, сияя улыбкой.

– Безосказочно! – удовлетворенно сказал он.

Мы помолчали.

– Ты не должен был брать мои деньги, – сказала я.

Он поморгал.

– Мне пришлось, Сара, – сказал он. – Я бы тебя спросил, но тебя не было. Мне пришлось. Мама говорила, что наденет бриллианты, когда тебя будут представлять ко двору – мне нужны были деньги.

Я нахмурилась.

– Какое отношение бриллианты твоей мамы имеют… – я остановилась. – Ты что, проиграл их? – спросила я.