Меня зовут Виктор Крид

Даже начал потихоньку переходный возраст прорезаться, гормоны свое берут. Но сознание у него было уже значительно старше тела. Так что особых глупостей он совершать не стал. Просто взрыкивал на меня пару раз. Я рыкнул в ответ. Буквально. Он извинился, я тоже. Конфликт исчерпан. В конце-то концов никто не заставляет его быть со мной: парень достаточно взрослый, умный, документы не проблема, деньги тоже (ради тренировки он иногда ходил в горы, где собирал своей силой золото, серебро, пытался почувствовать жилы и вкрапления металла на максимальном от себя удалении).

Но и я в качестве «старшего брата» был не требователен. Не кричал, с наставлениями и советами не лез… без спросу. Учил рукопашному бою. Без фанатизма, просто для поддержания хорошей физической формы, гармоничного развития и красоты тела. В бою-то ему это не потребуется.

Я же… Рисовал, устраивал пешие прогулки и пробежки, занимался дельтапланеризмом, играл на скрипке, тренировался и медитировал на высокогорных плато. Пытался разобраться со своим Зверем. Один раз — случайность. Два — совпадение. Три — закономерность.

Но благоприобретенная паранойя считала, что хватит и двух.

Зверь все еще спал. Сожранный разум телепата дал эффект значительно больший, чем разум мага. Это позволяло мне практиковаться в Ци-техниках и оттачивать их без серьезного внутреннего боя. Это было приятно. Чувство умиротворения и единения с миром. Тишь. Покой.

Но прошло три года. Эрику исполнилось восемнадцать. Он закончил среднюю школу. Настало то самое потом, когда следует подумать.

Вот и сидели мы на веранде дома в плетеных креслах, наслаждаясь пейзажем. Думали.

— Вик, я думаю поступить в университет, — начал разговор он.

— В какой? Местный? Французский, Германский? Британский? Советский? Американский? — озвучил я варианты.

— Не знаю, — вздохнул он. — А разве я могу поступить туда?

— Нет ничего невозможного, — глубокомысленно заметил я.

— А какой лучше? — задумался он.

— Везде неплохо. Трудно сказать, где лучше.

— А ты, чем заняться думаешь?

— Не знаю. Наверное тоже учиться куда-нибудь поеду. Скучновато здесь. Даже публичного дома приличного нет. В Голландию ездить приходится.

— И тебя устраивают эти… — поморщился он. — Проститутки?

— Чем они хуже? — ответил я, по-удобнее устраиваясь в кресле. — При моей продолжительности жизни, серьезные отношения — это больно.

— А у тебя серьезные отношения были? — заинтересовался он.

— Были, — вздохнул я. — Как не быть?

— Расскажешь? — с интересом уставился на меня Эрик. Вопросы взаимоотношения полов его очень даже интересовали, как и любого нормального половозрелого парня восемнадцати лет. И, даже не столько физиологическая сторона (специализированной медицинской литературы по теме я ему еще в пятнадцать подкинул достаточно, чтобы представление о вопросе иметь. Особенно об опасностях и нежелательных последствиях беспечности. Да и Германия была под боком с ее активно развивающейся с подачи еще Гитлера индустрией порно. Несколько фильмов я ему на кинопроекторе показывал. С подробными медицинскими коментариями процесса и пояснениями некоторых нюансов с использованием случаев из обширной собственной практики, происходящего на экране, пользуясь указкой для обозначения описываемых зон и мест. Надеюсь вопросов, как я их достал, не возникнет? Учитывая мою всегдашнюю связь с криминалитетом), сколько эмоциональная. Конечно романы он о любви читал, да и личный опыт переживаний по поводу одной симпатичной девочки в параллельном классе имел. Но послушать историю об «этом» из уст «старшего брата», обычно бесчувственного и циничного, хотелось.

— Давно это было, — еще раз вздохнул я. Воспоминания эти до сих пор причиняли боль, хоть и утекло с той поры воды мнооого. А все равно. — В Сиаме еще. Я там Муай Боран обучался у одного Мастера. На боях выступал. За деньги. И как-то сумма у меня на руках оказалась большая, — деньги, правда, были в тот раз не со ставок. Я тогда одну пиратскую шайку ограбил. Удачливую. Так что баблище у меня и впрямь карман жгло. Но я и так-то рассказчик хреновый, а уж такие подробности и тем более в свое повествование я вставлять не стал. Незачем. — И пошел я в бардак подороже. Там как раз девственность нескольких рабынь на торг выставляли. Вот я и купил себе первую ночь одной из них.

— Как это? Рабыня? Бардак? Девственность на торг? — понимаю, для него все это дико звучит. Он же в конце концов из цивилизованной Германии родом. Пусть и застал расцвет фашизма, но был слишком мал, чтобы понимать и видеть такие вещи.

— В Азии того времени рабство было обычным делом. Как и в Европе с Америкой, впрочем, — пояснил я. — Бардаком бордель иногда называют. Красивых рабынь выкупали бардаки. И там ночь с девственницей стоит на порядок дороже, чем с обычной шлюхой. Вот и устраивают аукцион, кто больше заплатит.

— Дикость, — отвел от меня взгляд Эрик. Я лишь пожал плечами. Какие времена, такие и нравы.