Меня зовут Виктор Крид

К могиле Морихэя я ходил один. Сопровождающих уговаривать оставить меня не пришлось. Хватило одного долгого тяжёлого взгляда, чтобы они, быстро посоветовавшись, пришли к выводу, что уж на кладбище-то пугаться меня точно некому. И, что лучше они подождут внизу.

Я просидел там, до самого вечера. Просто сидел на лавочке и молчал. На самом деле, мне нечего было сказать Учителю. Мне просто его не хватало. Рядом с ним было так… спокойно? Нет. Спокойствие — это не то. Не то, что ощущалось рядом с О-Сенсеем. Временами этот седовласый ребёнок умудрялся выводить из равновесия кого угодно своими выходками. Но рядом с ним было… светло? Да — Светло. Пожалуй, именно так.

Да. С ним было светло. И сам он был Светом. Ярким, задорным, не оставляющим равнодушным, обжигающим и ласково согревающим одновременно. Мне этого не хватает.

Странно: миры разные, а могила О-Сенсея и щемящее чувство, что наполняет душу возле неё, наполняя легкой грустью и вызывая улыбку одновременно, такие же. Интересно, когда я приду на это место через сто лет, оно изменится, это чувство? А через двести?

Назад я шёл тихий и молчаливый. Оно и так-то я не слишком разговорчив, а тут и вовсе…

* * *

— Вы знали его, Виктор Иванович? — следующим утром, в самолёте, который летел на Акинаву, всё же спросила у меня Наташа. Она сидела в соседнем со мной кресле, тогда как Тацуми расположился в противоположном конце салона и смотрел в иллюминатор.

— Знал, — ответил я и тяжело вздохнул. — Восемнадцать лет. Я знал его восемнадцать лет. Каждая секунда того времени — бесценна.

— Восемнадцать… — медленно повторила Наташа. — А сколько вам? Сколько вам лет, Виктор Иванович? Если не секрет.

— Ты же видела мой паспорт, — пожал я плечами. — Дата рождения там верная. Плюс-минус год. Так что… двести семнадцать вроде бы. А тебе?

— Двадцать девять, — сказала она. Потом замялась, но всё же спросила. — А каково это жить… долго?

— Долго? Не знаю. Мне всего лишь двести семнадцать, — улыбнулся я. Наташа сердито вздохнула. Помолчала.

— А если серьёзно? — решила не отступить она.

— Я серьёзно. Моей жене несколько тысяч — вот это вот долго! А мои двести… ни о чём. Не думай об этом. Просто живи, — помолчали.

— А зачем вы это сделали, Виктор Иванович? Зачем сделали нас… такими? — тихо задала вопрос Романова. Вопрос, который, видимо, очень давно её беспокоил.

— А остальные ребята знают? — задал свой встречный.

— Нет. У них нет допуска. Только я, так как была на той вашей встрече.

— Зачем? — повторил её вопрос и вздохнул. — Другу пообещал. Перед его смертью.

— Другу?

— Авраам Эрскин. Мой друг. Он придумал эту «сыворотку» и эту диету, — глядя на облака, проплывающие внизу, за иллюминатором, проговорил я. — Он очень хотел подарить свою работу людям. Всем людям. На всей земле. Я подарил.

— Но ведь Союз — не вся земля?

— Союз — начало. Год-два, и диета Эрскина вырвется за его границы. Такой секрет не удержать вечно. Особенно, после Олимпиады.

— Только поэтому? — с какой-то странной интонацией спросила она.

— Да, — ответил ей. — Только поэтому. Никаких сверхцелей. Я простой человек. Пообещал — сделал.

— Но как же тогда «ответственность»? И Экзюпери? — вскинула брови Наташа. — То о чём вы говорили с Иосифом Виссарионовичем?

— Наломал дров — бери ответственность, — снова пожал плечами я. — Если не успел спрятаться…

— Так просто? — снова со странной интонацией спросила она.

— Да, — ответил ей. — Люблю, когда просто.

— А зачем вам на Окинаву? — после десяти минут молчания спросила она.

— На могилу Сенсея.

— Но вы же только что?..

— У меня был не один Сенсей. За двести-то лет, — на этом разговор как-то сам собой и затих. — Их могилы не в одном месте.

* * *

Глава 66

* * *

Окинава. Бывшее Княжество Рюкю. Особое место в Японии.

История этих островов очень сильно отличается от известной мне в мире Васи-Сенсея. И отличия эти начинаются с… моего прибытия туда в 1807-ом году.

Окинава — это самый крупный остров архипелага Рюкю, состоящего из ста шестидесяти островов, сорок восемь из которых обитаемы. Интересное географическое положение (между Тайванем, Китаем и собственно Японскими островами) сделало его важным перевалочным пунктом, а после и маленькой торговой империей, которая вела дела с Китаем, Тайванем, Японией и даже Филиппинами. Соответственно, богатела. А богатство всегда вызывает зависть жадных соседей. И Япония успела первой. В 1609 году южно-японский клан Сацума, используя надуманный предлог и с разрешения Императора, двинул войска из более, чем трёх тысяч самураев на ста кораблях, с пушками на вооружении на Княжество Рюкю. Разбил местное ополчение, разграбил накопленные сокровища и оккупировал острова.

Но присоединять Рюкю к Японии не стал. Надо пояснить этот нюанс. Дело в том, что Япония того времени уже крепко стояла на своей идиотской политике изоляционизма. Торговля ни с Китаем, ни с Тайванем, ни с кем ещё, не велась. Исключение составляли только Европейцы, но с теми хрен поспоришь, когда они приплывают на своих вооруженных до зубов галеонах. Попробуй с такими не поторгуй — бесплатно возьмут.