Меня зовут Сол

— Пошли. Дойдем как-нибудь. Я пойду последняя, медленно.

Я отдала Пеппе свой фонарик, и она повела Мо вперед. Я шла рядом с Ингрид, держа ее за руку. Мы добирались до лагеря лет сто, и мне пришлось чуть ли не тащить Ингрид по склону. Ей было очень больно.

В лагере я развела огонь, мы зажгли свечи, усадили Ингрид у костра и дали ей одеяло. Я сунула в огонь несколько камней и протянула Ингрид две таблетки ибупрофена с кодеином.

— Давай все, — велела она и проглотила целых шесть таблеток.

Пеппа взяла фонарик и показала Мо шалаш.

— Неужели вы сами это сделали? Здорово как! А какой столик!

Пеппа страшно гордилась шалашом для Мо. Потом она усадила Мо у костра и закутала в одеяло, а я сделала всем чаю. Ингрид просто сидела и пыталась улыбаться.

Мы поели солонины, фасоли и хлеба, а потом еще съели кекса. Мо свернула самокрутку и закурила. В свете костра она казалась очень молодой и красивой, и я села рядом с ней, и она обняла нас с Пеппой.

— Клэр, дай мне сигарету, пожалуйста, — попросила Ингрид.

Я не знала, что Ингрид курит, тем более что она же врач, но Мо свернула сигарету и для нее. Ингрид прикурила, закашлялась и сказала:

— Я не курила лет сорок. Но сегодня особенный день. Он напоминает мне о молодости. В ГДР все курили.

— Ингрид очень старая, Мо, — с гордостью заявила Пеппа. — Ей семьдесят пять.

— Ничего себе!

— Она врач, и она убежала из ГДР в тысяча девятьсот семьдесят пятом году. Она была хиппи, и ее побили копы, — пояснила я.

— И она любила парня по имени Макс, но он ей изменил, и у нее была депрессия, и она стала заниматься всякими исследованиями. А потом у нее был еще парень, Мэтт, который ей в сыновья годился. И она все-все матерные слова по-немецки знает.

Ингрид засмеялась.

— Я им всю свою жизнь пересказала, Клэр. Раньше я никому этого не рассказывала.

Мо тоже засмеялась.

— Извините, что вам пришлось за ними присматривать.

— Это они за мной присматривали. Они настоящие ангелы. С ними я счастлива.

— Я — ангел, — обрадовалась Пеппа, сложила ладони, как будто молилась, и сделала постное лицо.

— Вы правда врач? — спросила Мо.

— Да, я пятнадцать лет была терапевтом, пока не вышла на пенсию и не поселилась здесь.

— Ингрид умеет печь хлеб и делать свечки, — похвасталась Пеппа, — и шить шапки, и лепить горшки, и она вытащила из моей руки три зуба, когда меня укусила щука, которую мы с Сол поймали на другом озере, и у меня была температура и вообще мне было очень плохо, но она меня вылечила.

— Тебя укусила щука? — спросила Мо.

— Да, огромная такая сучка, всю руку мне разгрызла. Сол потом ее съела.

Ингрид сказала, что ей надо поспать, и я принесла ей горячий камень, завернутый в тряпку, и отвела ее в шалаш. Она сняла пальто и ботинки, залезла в кровать, и я приложила камень к ее спине. Ингрид погладила меня по щеке.

— Вот мы и нашли твою маму.

Я поцеловала ее и ушла.

* * *

Мо рассказала, что случилось после нашего побега. Она проснулась похмельная, как обычно, захотела в туалет, но не смогла выйти из комнаты. Сначала стучала в дверь и звала Роберта, а потом открыла окно и заорала. Она нашла свой телефон и позвонила Роберту — и услышала звонок в соседней комнате. Потом она позвонила нам, но телефоны были выключены, и еще двум девчонкам из клуба, но они не отвечали. Она не знала, кому еще позвонить, но потом нашла в списке вызовов номер Иэна Леки и набрала его.

Он пообещал придти помочь ей. Позвонил с лестницы и сказал, что придется ломать дверь. Мо согласилась. Она уже поняла, что что-то не так, а потом услышала, как открывается дверь, и Иэн Леки прошел в квартиру и позвал ее, а спустя мгновение крикнул: «Господи!» Он начал звать меня и Пеппу, а после нашел ключ от ее комнаты, открыл дверь и произнес страшным голосом:

— Клэр, только не ходи в комнату Сол.

Она решила, что мы умерли или как минимум ранены, завопила, оттолкнула его и тут же увидела мертвого Роберта на моей кровати.

Иэн позвонил в полицию, сразу приехала целая куча копов. Они велели Мо оставаться в большой комнате и все время спрашивали, где мы, но она не знала. Она даже не помнила, что случилось прошлым вечером, и хотела выпить, но ей не дали.

Они отгородили квартиру желтой лентой и начали допрашивать соседей и узнавать, не видел ли кто нас. Иэн Леки и еще пара человек обыскивали квартиры, игровую площадку и насыпь под рельсами. Мо отвезли в участок и спрашивали, что случилось и что мы делали вечером. И про Роберта спрашивали. И еще сказали, что нашли в квартире краденые телефоны, карточки и наркотики. Они продержали Мо в участке всю ночь, допросили Иэна Леки, забрали его телефон, а на следующий день к Мо пришла женщина из социальной службы и еще адвокат. Мо вся тряслась и чуть не умирала, так ей хотелось выпить.

Ее отвезли к врачу, а потом положили в больницу и дали успокоительных таблеток. Копы торчали рядом и спрашивали про нас. Потом ей велели поговорить с прессой, и она плакала перед камерами и просила нас вернуться домой.