Читаем Мемуары. Переписка. Эссе полностью

Если бы кто подслушал наш разговор, даже и не вообразил, что у Бориса нарушена психика. Ты прав: не умалишенный, а душевно больной. Я, не следя за собой, сдуру коснулся какого-то случая сумасшедших (кажется, речь шла о Батюшкове), вот тут он переменился в лице. Конечно, я мгновенно перевел разговор, но оставалось только казнить себя за нелепую оплошность. Интересовался он Мартыновым, почему того не наградили[283] (Л. Н. был еще в ту пору жив). Это всегдашнее внимание к парадной стороне дела характерно для Бориса и очень меня тронуло своим постоянством, я его узнал, прежнего. Кстати, говоря, поздравляю тебя «Дружбой народов»[284], послал телеграмму на Союз писателей, не знаю, получил ли ты ее.

Вот такие зигзаги. Временами, видимо, ему становится легче, а порой хуже. Ему бы домашнего врача. Никто за ним не следит?

Статью о Глазкове прочел с удовольствием[285]. Хорошо бы дать его книгу, очищенную от всяких наслоений. В конце ноября будет его вечер в Политехническом. Я выступлю непременно, коли буду здоров.

Моего Твардовского приняли очень хорошо[286], но неожиданно вызвал я неудовольствие у старого знакомца. Костя Лащенко[287] помнит нашу ифлийскую стычку куда лучше, чем я, и обвинил меня в наговоре на всю нашу честную компанию. Мы были тогда во всем правы, а Твардовский читал глупые стихи о деде Даниле, никак не отвечавшие нашим глобальным настроениям. Кроме всего, держался он по-барски, выглядел самодовольным до противности etc. На меня так и пахнуло старым ифлийским духом. Гвардия умирает, но не сдается. Между прочим, Костя целиком прав с тогдашней точки зрения. Учесть дальнейшие трансформации автора «Василия Теркина» мы, конечно, не могли. Но сейчас-то я их учитывать обязан. Иначе получится, «как здорово мне приходилось драть за вихры Кольку Некрасова».

В Коктебеле я провел все лето и захватил больше половины сентября. Очень там хорошо, накупался и отдохнул. Написал там новую новеллу. Об Иване Грозном и Матвее Башкине (ересиархе). В ключе «Абсолюта». Назвал ее «Диспут». Обработаю и помещу у себя[288]. По приезде в Москву узнал, что умер Лева Гинзбург. Очень его жаль. Я любил его. В ново-мировском портфеле лежит его мемуарный роман. Хорошо и интересно написанный. Мы хотели давать его и дадим в следующем году[289].

Вообще много потерь. Гидаш, Мартынов… Куда ни обернись. Самим надо держаться.

В надежде на это обнимаю тебя и ради твоего юбилея прощаю постоянное небрежение нашими очными встречами.

Твой Сергей

<p>№ 16</p>

24. III.81

Дорогой Дезик!

Твою книгу я получил давно[290], но тут болезнь за болезнью и больница за больницей, а это маловпечатляющие темы. Сейчас я дома.

Книга великолепная. Она закрепляет за тобой степень или ступень крупнейшего поэта России. Отрешась от прямолинейных сравнений: «то-то лучше, а то-то хуже», я вижу четко и ясно, что место, достигнутое тобой, в числе тех верховных, где уже безразлична порядковость. В самом деле — Заболоцкий или Анненский, Баратынский или Батюшков. Каждый необходим в этом грозовом ряду. Стоять где-то рядом с тобой и то большая честь.

Я не хочу расшифровывать «Пятерых» — кому что было назначено и кто чем стал[291], но при такой раскладке любая приближенность в соседстве с тобой, Борисом и нашими ранними почетна и звонка.

Думаю, что где-то мы себя и обкорнали в своих самопринижениях. «Подлинно великая вещь у Т[вардовского] — только одна «Книга про бойца». Самое главное в нем — его самозначимость.

В 4 № «Н. мира» появится мой «Диспут». Насмеешься и напечалуешься. Сейчас берусь после Ивана за Самозванца, и трилогия о русской деспотии подойдет к концу[292].

Слуцкий как человек и поэт удивительный. Господи! Да найди в наше время мужчину, который бы сошел с ума от любви. Ему памятник по рангу положен, и среди таких фигур, что заживо унесут тебя в эмпиреи.

Он одно время, когда увлекся дидактикой, тоже мне поднадоел, но в своем несчастье он вознесся на такую высоту, что шею свернешь, глядя изнизу. А ведь мы люди цельные и стихотворство от биографии не отделишь.

На книжку Чернова[293] напиши рецензию. Напечатаем.

Пиши мне, дорогой. Люблю тебя.

Всегда твой

Сергей

Привет твоей Гале от моей и от меня непосредственно.

<p>№ 17</p>

Москва. 18.V.1981

Дорогой Дезик!

Книга действительно великолепная, как и все твое творчество, а ты молодец. Этим и исчерпывается мой ответ на ту часть письма, в котором ты говоришь о моих оценках твоей поэзии.

У меня беда. С тяжелым инсультом Галю увезли в больницу. Это случилось в среду, сегодня понедельник. За эти дни она стала произносить отдельные слова, но быстро утомляется. Удар у нее возник на фоне гипертонического криза совершенно неожиданно (она никогда не делала исследований).

Дома обо мне заботятся племянница с мужем, заботливые и порядочные люди.

Сердечный привет твоей Гале.

Будь здоров, мой родной.

<p>«Всё тот же спор»<a l:href="#n_294" type="note">[294]</a></p><p>Неопубликованное письмо Лидии Чуковской Давиду Самойлову<a l:href="#n_295" type="note">[295]</a></p>
Перейти на страницу:

Все книги серии Диалог

Великая тайна Великой Отечественной. Ключи к разгадке
Великая тайна Великой Отечественной. Ключи к разгадке

Почему 22 июня 1941 года обернулось такой страшной катастрофой для нашего народа? Есть две основные версии ответа. Первая: враг вероломно, без объявления войны напал превосходящими силами на нашу мирную страну. Вторая: Гитлер просто опередил Сталина. Александр Осокин выдвинул и изложил в книге «Великая тайна Великой Отечественной» («Время», 2007, 2008) cовершенно новую гипотезу начала войны: Сталин готовил Красную Армию не к удару по Германии и не к обороне страны от гитлеровского нападения, а к переброске через Польшу и Германию к берегу Северного моря. В новой книге Александр Осокин приводит многочисленные новые свидетельства и документы, подтверждающие его сенсационную гипотезу. Где был Сталин в день начала войны? Почему оказался в плену Яков Джугашвили? За чем охотился подводник Александр Маринеско? Ответы на эти вопросы неожиданны и убедительны.

Александр Николаевич Осокин

Документальная литература / История / Прочая документальная литература / Образование и наука / Документальное
Поэт без пьедестала: Воспоминания об Иосифе Бродском
Поэт без пьедестала: Воспоминания об Иосифе Бродском

Людмила Штерн была дружна с юным поэтом Осей Бродским еще в России, где его не печатали, клеймили «паразитом» и «трутнем», судили и сослали как тунеядца, а потом вытолкали в эмиграцию. Она дружила со знаменитым поэтом Иосифом Бродским и на Западе, где он стал лауреатом премии гениев, американским поэтом-лауреатом и лауреатом Нобелевской премии по литературе. Книга Штерн не является литературной биографией Бродского. С большой теплотой она рисует противоречивый, но правдивый образ человека, остававшегося ее другом почти сорок лет. Мемуары Штерн дают портрет поколения российской интеллигенции, которая жила в годы художественных исканий и политических преследований. Хотя эта книга и написана о конкретных людях, она читается как захватывающая повесть. Ее эпизоды, порой смешные, порой печальные, иллюстрированы фотографиями из личного архива автора.

Людмила Штерн , Людмила Яковлевна Штерн

Биографии и Мемуары / Документальное
Взгляд на Россию из Китая
Взгляд на Россию из Китая

В монографии рассматриваются появившиеся в последние годы в КНР работы ведущих китайских ученых – специалистов по России и российско-китайским отношениям. История марксизма, социализма, КПСС и СССР обсуждается китайскими учеными с точки зрения современного толкования Коммунистической партией Китая того, что трактуется там как «китаизированный марксизм» и «китайский самобытный социализм».Рассматриваются также публикации об истории двусторонних отношений России и Китая, о проблеме «неравноправия» в наших отношениях, о «китайско-советской войне» (так китайские идеологи называют пограничные конфликты 1960—1970-х гг.) и других периодах в истории наших отношений.Многие китайские материалы, на которых основана монография, вводятся в научный оборот в России впервые.

Юрий Михайлович Галенович

Политика / Образование и наука
«Красное Колесо» Александра Солженицына: Опыт прочтения
«Красное Колесо» Александра Солженицына: Опыт прочтения

В книге известного критика и историка литературы, профессора кафедры словесности Государственного университета – Высшей школы экономики Андрея Немзера подробно анализируется и интерпретируется заветный труд Александра Солженицына – эпопея «Красное Колесо». Медленно читая все четыре Узла, обращая внимание на особенности поэтики каждого из них, автор стремится не упустить из виду целое завершенного и совершенного солженицынского эпоса. Пристальное внимание уделено композиции, сюжетостроению, системе символических лейтмотивов. Для А. Немзера равно важны «исторический» и «личностный» планы солженицынского повествования, постоянное сложное соотношение которых организует смысловое пространство «Красного Колеса». Книга адресована всем читателям, которым хотелось бы войти в поэтический мир «Красного Колеса», почувствовать его многомерность и стройность, проследить движение мысли Солженицына – художника и историка, обдумать те грозные исторические, этические, философские вопросы, что сопутствовали великому писателю в долгие десятилетия непрестанной и вдохновенной работы над «повествованьем в отмеренных сроках», историей о трагическом противоборстве России и революции.

Андрей Семенович Немзер

Критика / Литературоведение / Документальное

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии