Мемуары

Мои сексуальные притязания на него были чрезмерными. В его койку в нашей каюте я залезал каждый вечер. Сознавая свою сексуальную невоздержанность со всеми ее последствиями, я начал подозревать, что что-то происходит между Фрэнки и Полом Боулзом. Естественно, между ними не было ничего, кроме дружбы — ну, разве только еще общий интерес к некоторым производным конопли, как у многих «избранных» в те годы. Боулз попросил меня прочитать его рассказ, с названием которого через год или два вышел сборник. Назывался рассказ «Деликатная жертва», и он шокировал меня. Это может показаться странным, я знаю. Полу тоже было непонятно, как это я, опубликовавший «Желание и чернокожий массажист», могу быть шокирован «Деликатной жертвой». Это чудесная проза, я знаю, но я отсоветовал ему публиковать ее в Штатах Дело в том, что мои шокирующие истории были опубликованы в дорогом частном издательстве «New Directions» и никогда не появлялись на книжных прилавках.

Если не считать всего этого, то путешествие было необыкновенно приятным. На «Вулкании» подавали замечательную еду. Мы посещали очаровательный бар, оформленный в китайском стиле. Был шторм, от него у Фрэнки началась морская болезнь, что мне показалось очень веселым.

Мы приплыли к берегам Гибралтара, и там впервые встретились с женой Пола — Джейн Боулз, которую я считаю самой утонченной писательницей Штатов. Можете думать, что это дико, но я убежден в этом. У нее уникальная чувствительность, более привлекательная даже, чем у Карсон Мак-Каллерс. И она была просто очаровательной, полной юмора, любви и странных трогательных приступов страха, которые я сначала принимал за игру, но скоро понял, что они были совершенно искренними. Только я не хочу сказать — прости, Господи — что и игра не бывает иногда искренней, подлинной.

В 1973 году Джейн Боулз после долгой болезни скончалась в монастыре-больнице в испанском городе Малаге, оставив невосполнимую пустоту в жизнях всех, кто имел счастье ее знать. Когда семь лет назад вышел сборник ее сочинений, там были такие произведения, как роман «Две серьезные леди», обладающий уникальными достоинствами, несколько рассказов такой чувствительности, какую просто не с чем сравнить среди писателей ее времени, и странным образом недооцененная пьеса «В летнем доме». Мне необыкновенно повезло увидеть первую американскую постановку этой пьесы в университетском театре Анн-Арбора, штат Мичиган, с покойной ныне Мириам Хопкинс в главной роли — ошеломляющее представление.

Поставленная потом на Бродвее — на этот раз с Джудит Андерсон и Милдред Даннок в главных ролях — пьеса встретила прием, который можно описать, как растерянный, хотя игра мисс Даннок была — для нее самой — очень острой.

Я обязан высказать свое мнение об этой пьесе — она того стоит: это драматическое произведение такой глубокой чувствительности, приправленное неизменной у Джейн Боулз острой смесью юмора и пафоса, что оно в одиночестве возвышается среди всех прочих работ, созданных для американского театра.

Мы провели ночь в отеле «Скала» в Гибралтаре, а на следующий день на большом пароме отправились в Танжер на нашем бьюике-родмастере красивого каштанового цвета; я упорно отказывался вести машину в горах южной Испании, а Пол боялся этой экскурсии — я знал, что мое сердце не выдержит подъема даже на небольшую высоту. И мне уже страшно хотелось пожить где-нибудь на твердой земле.

Мы остановились на несколько дней в Танжере, затем отправились в Фес, где Пола ждал его юный друг — Ахмед. С фантастическими трудностями нам пришлось столкнуться на границе испанского Марокко. Боулзы никогда не путешествовали без дюжины предметов багажа. А на таможне каждую единицу багажа надо было снять и предъявить для маниакально-тщательного контроля. Мы проехали сквозь страшную грозу, потом — сквозь бурю. Еще пока мы были в здании таможни, один из нас заметил, что тормоза нашего родмастера не держат, и что он все быстрее катится назад по направлению к глубокому оврагу.

Малыш Фрэнки выскочил и остановил машину, когда она уже готова была рухнуть. Он проявил присущую ему смелость — которой ему всегда было не занимать. Тем не менее, на таможне нас не хотели пропускать и попытались конфисковать мою пишущую машинку и несколько предметов багажа Пола. Нам пришлось вернуться в Танжер (отель «Рембрандт»).

К счастью, в Танжере у меня нашлись друзья-журналисты, они быстро обзвонили все пограничные посты между Танжером и Фесом и сообщили, что мимо них завтра проедет несколько высокопоставленных американцев. Мы снова выехали, и на каждом посту нам махали руками, не подвергая никакой проверке.