Граф Кочубей стал во главе русской дипломатии. С этого же времени и государь начал посвящать специальное внимание дипломатическим делам. Кочубей избрал для русской политики систему, которую считал вполне отвечавшей воззрениям и планам императора и которая соответствовала также и его взглядам. Она заключалась в решении держать себя в стороне от дел Европы, возможно меньше вмешиваться в них, быть в дружбе со всеми, для того, чтобы иметь возможность посвятить все свое время и внимание внутренним усовершенствованиям. Таковы, действительно, были взгляды и желания императора и близких ему людей, но граф Кочубей более всех был проникнут сознанием правильности и целесообразности этой системы и готовностью поддерживать и проводить ее с настойчивой решительностью и несокрушимым постоянством. Россия, говорил он, достаточно велика и могущественна по своим размерам, населению и положению; ей нечего бояться с той или другой стороны, лишь бы она оставляла других в покое. Она слишком вмешивалась без всякого повода в дела, которые прямо ее не касались. Ни одно событие не могло произойти в Европе без того, чтобы Россия не обнаружила притязаний принять в нем участия и не начинала вести дорогостоящие и бесполезные войны. Благодаря своему счастливому положению, император может жить в мире с государствами всего земного шара и отдаться исключительно внутренним реформам, не опасаясь, что кто-либо осмелится помешать ему в его благородной и полезной работе. Именно во внутренней своей жизни Россия может достигнуть громадных успехов в смысле установления порядка, экономического преуспеяния и правосудия во всех частях обширной империи, что вызовет процветание земледелия, торговли и промышленности. Что приносили многочисленному населению России дела Европы и ее войны, вызывавшиеся этими делами? Русские не извлекали из них для себя никакой пользы, а только гибли на полях сражений и с отчаянием в душе поставляли все новых рекрутов, платили все новые налоги. Между тем для действительного благосостояния России требовался продолжительный мир и постоянные попечения умной и миролюбивой администрации. Мог ли император, одушевленный преобразовательными стремлениями, совместно с своим либеральным неофициальным комитетом придумать что-либо лучшее? Эта политическая система до известной степени походила на ту, которой следует в настоящее время, при Людовике-Филиппе, Франция, не имеющая тех преимуществ географического положения, какие имеет Россия, а также на учение английских радикалов. Система эта, хотя во многих отношениях и правильная, имеет тот недостаток, что слишком последовательное ее применение грозит чересчур принизить международное политическое положение страны. Страна рискует сделаться игрушкой и прислужницей более предприимчивых и более деятельных правительств. Система эта, если хотят следовать ей постоянно, требует также иного такта и способности твердо воздерживаться от вовлечения в какие-либо вредные полумеры. При современном состоянии политических отношений в Европе очень трудно избежать этой опасности, и император Александр вскоре же не миновал ее. Государи Пруссии и России выразили обоюдное желание свидеться друг с другом. Первый усматривал в этом свидании непосредственную выгоду. Он надеялся при помощи России повернуть в пользу Германии весьма важное для нее дело о земельных вознаграждениях, которыми распоряжалась Франция. Александр же просто желал лично сблизиться с своим соседом и родственником. Он чувствовал к пруссакам и к королю их особенную любовь, объяснявшуюся военным воспитанием, полученным им в Гатчине. Для Александра было праздником увидеть прусские войска, о которых он был очень высокого мнения; он с удовольствием готов был воспользоваться удобным случаем расширить свои познания в военном строе и парадах. Он придавал большую важность познаниям этого рода и обладать ими почти в такой же степени, как и его брат Константин. Кроме того, Александру очень хотелось познакомиться с красивой прусской королевой, порисоваться перед ней и перед иностранным двором. Поэтому он с радостью отправился в Пруссию. Его сопровождали граф Кочубей, в качестве министра иностранных дел, и Новосильцев, в качестве статс-секретаря. Кроме того, при государе находились его адъютанты и обер-гофмаршал граф Толстой, управлявший двором Александра еще в бытность его великим князем и с тех пор оставшийся при нем. Это был человек искренно преданный государю, усердный, но недалекого ума и мало образованный. Император вполне доверял ему, хотя и смеялся над ним нередко.