Мемуары

Весть об аресте Принца застала его на границе Шампани, он не только остановился, но и дерзнул обратиться к Королеве с письмами весьма неучтивого свойства. Королева умело скрыла то недовольство, которое испытала, получив эти письма, и отдала приказ не принимать г-на де Невера ни в одном из городов, находившихся под ее властью. Шалон, куда он собирался войти, закрыл перед ним ворота, чем вызвал его сильнейшее негодование, после чего он перестал скрываться и послал к принцам в Суассон сказать, что желает примкнуть к ним.

Тем временем послы Короля прибыли в Виллер-Котре и, не имея приказа продолжать путь до Суассона, встретились с принцами на ферме Кравоссон, отстоящей от Суассона на одно лье: на этой ферме принцы встречались впервые.

Парламентеры начали с того, что отделили г-на де Гиза от остальных, надеясь, что это поможет им повлиять на тех. Г-н де Шанвалон, уполномоченный вести переговоры и служивший г-ну де Лоррену для связи с Его Величеством, пользовался его доверием, однако секретарь герцога Монтелеонского, испанского посла, убедил его от имени хозяина, что будет порукой слову, которое получит, понимая, что верить маршалу д’Анкру трудно.

Неплохим козырем в переговорах оказалась сильная армия Короля, подошедшая тем временем к Виллер-Котре и готовая споспешествовать тому, чтобы они перестали спорить и выдвигать свои условия. И все же принцы представили множество требований — больше для вида, не желая уронить своего лица, чем надеясь что-либо получить; при этом основные их требования сводились к следующему: не быть обязанными являться зимой ко двору и получить от Короля средства на содержание собственных гарнизонов.

Они просили также о том, чтобы условия Луданского договора остались в силе, чтобы королевские войска ушли из Шинона и Буржской крепости, а их командующие перешли в их подчинение; чтобы гарнизоны крепостей, принадлежащих герцогу Майеннскому, были усилены двумя сотнями пехотинцев; чтобы во время общего съезда в Суассоне была удовлетворена их просьба выплаты жалованья рядовым, кавалеристам и всем остальным; чтобы герцогу Вандомскому было поручено проведение Генеральных Штатов в Бретани; чтобы его рейтары были закреплены за ним приказом; чтобы ему были приданы сто пехотинцев для удержания гарнизона в Ла-Фере; чтобы Его Величество приказал срыть укрепления в Блаве и убрать гарнизоны из тех мест, в которые он направил их во время ареста Господина Принца, приведя свою армию в полную боевую готовность.

Г-н де Гиз, желавший только одного — увидеться с Их Величествами, — просил принцев одобрить его поездку ко двору, заверяя их, что будет способствовать удовлетворению их требований. Он прибыл ко двору 24 числа вместе со своими братьями, ему был оказан прекрасный прием, после чего он вернулся к принцам, дабы изложить им волю Короля, а 29-го уже вновь был при дворе. Его Величество согласился усилить гарнизон г-на де Майенна в Суассоне на двести солдат и гарнизон г-на де Вандома в Ла-Фере на сто солдат, однако не пожелал даровать им никакого денежного вознаграждения.

Что касается Луданского договора, Король обещал не нарушать его условия. Больше он не пошел ни на какие уступки, так как пожелал действовать не по чьей-то указке, а по собственной воле.

Г-н де Буассиз доставил принцам ответ на их требования; ответ их не устроил, они лишь расписались в его получении 6 октября.

16 октября Его Величество подписал декларацию, в коей говорилось, что, отдав приказ об аресте Господина Принца, он не считает виновными принцев, сеньоров и прочих своих офицеров, покинувших Париж первого сентября; напротив, он объявлял их своими верными слугами и желал, чтобы они снова пользовались его милостью и по-прежнему служили ему. Он приказал составить и другую декларацию, частного характера — относительно г-на де Лонгвиля, — весьма благожелательного содержания.