Memory Makers

Конечно, несмотря на то, что в некоторых частях мира Вторая мировая война является мощной культурной памятью, политическое использование ее российскими актерами уместно не во всех странах. Например, в Германии , где война явно не является предметом гордости, финансируемые российским государством немецкоязычные СМИ, включая RT и Sputnik, пытались создать альянсы памяти, апеллируя к чувству Ostalgie, продвигая ревизионистский нарратив, в котором восточногерманское государство изображалось в радужных тонах (McGlynn 2020a). Российские СМИ играли на разочарованиях и испытаниях, последовавших за воссоединением Германии, и подогревали чувство ностальгии по утраченному образу жизни и времени тесных отношений с Советским Союзом и русскими людьми.

Как показывает пример Германии, продвигая пророссийские исторические нарративы в определенных странах, российские акторы могут усугублять существующие разногласия или подрывать конкурентов. Хотя дипломатия памяти часто включает в себя позитивные акты публичной дипломатии, она существует в симбиотической связи с более зловещим использованием истории Россией, включая поощрение российскими государственными деятелями маргинальных интерпретаций истории для создания политических союзов с другими странами или их частями. Самый очевидный пример - Россия часто использует свое присутствие в СМИ и культурных организациях в Сербии , чтобы напомнить о бомбардировках НАТО и поддержке Россией Сербии в косовском конфликте (Sputnjik Srbija 2020; Ruski dom 2019). Этот более раскольничий элемент дипломатии памяти часто направлен на использование воспоминаний, которые не вписываются в усилия ЕС по созданию общей "европеизированной" памяти (Kucia 2016). Такой подход отражает как неудачи попыток ЕС синхронизировать память стран-членов, так и цель России - подорвать влияние ЕС в странах Восточной Европы и популярность ЕС в существующих странах-членах. При этом те же российские организации и СМИ изображают себя как поддерживающие целевое население в его стремлении воссоединиться со своими историческими корнями.

Создавая - или даже создавая - впечатление, что российские исторические нарративы популярны в десятках стран, российские чиновники могут показать внутренней аудитории, что Россия восстанавливает историческую правду во всем мире. Концепция исторической правды связана с более всеобъемлющим российским видением мира, в котором США, ЕС и их восточноевропейские союзники ведут войну против памяти, истории и самой правды. Они стремятся перечеркнуть результаты Второй мировой войны, чтобы подорвать Россию и навязать миру одностороннюю систему под руководством США. Россия предстает как последний бастион против этого натиска. Россия возглавляет защиту исторической правды и ценностей суверенитета, аутентичности и традиций во всем мире. Трудно оценить, насколько успешной оказалась российская дипломатия памяти в преобразовании своих целей, но внутренняя польза этих нарративов очевидна для всех и, в свою очередь, служит оправданием для продвижения этих же нарративов за рубежом.

Хотя дипломатия памяти охватывает нарративы, распространяемые за рубежом, в отличие от типов нарративов, предоставляемых государственными СМИ внутри страны, оба типа делят страны на "хорошие" и "плохие" в зависимости от того, поддерживают ли они связь со своей памятью и традициями или подчиняются предполагаемой американской культурной колонизации. Российское правительство и СМИ ставят свою страну в авангард этой борьбы против культурной колонизации, за память и историческое понимание. Но для того чтобы это было хоть сколько-нибудь правдоподобно, СМИ и политики должны предоставить доказательства того, что россияне действительно занимаются историей. Кремль с помощью различных организаций создавал условия для получения таких доказательств - а иногда и просто производил их - одновременно с распространением и внедрением своих ключевых идей. В следующей главе рассматривается, как эти инициативы выглядели на практике.

 

Глава 5. Живые формы патриотизма