Меморандум

— Какой симпатичный мальчик! — воскликнула вошедшая гостья, подсев ко мне и обняв теплыми руками. Обернулась к хозяину: — Ну, куда ты лезешь с поцелуями, старый хрыч, не видишь, какие тут молодые да перспективные. Фу, всю руку обмуслякал, бабник! — Повернувшись ко мне: — Тебя Лешенькой зовут? Какой милый, краснеет, надо же… — Отвернувшись к троице: — Всё, старики прочь, я люблю сегодня Лешу, потому что он хороший.

— Людочка, между прочим, — вставил веское слово Димыч, — этот юноша подает большие писательские надежды.

— Тем более, — заурчала дама, прижимаясь ко мне мягким теплым боком. — Я, пожалуй, возьму его к себе. Пойдешь со мной в большую творческую жизнь?

— Пойду! — выпалил я, повернувшись к ней всем фасадом.

Должно быть, Людмила лет двадцать назад и была обольстительницей мужских сердец, только при ближайшем рассмотрении от моего внимания не укрылись ни дряблая кожа на шее, ни морщинки на чуть опухшем лице с дрожащей нижней челюстью, ни нарастающая полнота в талии и ниже. Увы, дама неумолимо старела, и знала об этом, хоть и пыталась делать хорошую мину при плохом прикупе. На этот раз уже Людмиле пришла очередь смутиться.

— Что, старая тётка, скажешь? — прошептала она, обдав моё лицо далеко несвежим дыханием.

— Это ничего, — прошептал я в ответ, вконец осмелевший, — как говорится, дамы всякие нужны, дамы всякие важны. А женское очарование — оно у красивых женщин до глубокой старости. Это из личных наблюдений.

— Противный мальчишка, — прошептала она ласково, погладив ладошкой мою щеку. — Ты сегодня будешь меня провожать.

— А я-то думал, чью морду лица набить! — загремел профессор, выдернул меня из-за стола как щенка и отвесил оплеуху.

Когда сознание ко мне вернулось, я почувствовал привкус крови во рту, нарастающую теплую пульсацию вокруг левого глаза и борцовский захват сильных рук в области талии. Поднял свинцовую голову и в светлом пятне рядом с правым плечом узнал лицо неувядаемой красавицы Людмилы. Она привычно волокла меня на стоянку такси.

Запыхавшиеся, ввалились мы в салон на заднее сиденье машины с зеленым огоньком под лобовым стеклом, водитель дремал, обхватив руль обеими руками. Он вздрогнул, не оборачиваясь бросил «куда едем?» и тронул с места, лихо набрав сумасшедшую скорость. Людмила спросила его:

— Вы уверены, что довезете нас живыми-невредимыми? По-моему, вы предыдущую ночь не спали.

— А так же не буду спать еще две следующие ночи, потому как праздники, а значит и хорошие заработки.

— Разве работа у вас не посменная? — удивился я.

— А как же, конечно, — кивнул шофер, — только я прогнал сменщика за разгильдяйство и работаю за двоих. Деньги нужны, ребятки.

— По-моему, деньги, заработанные за счет здоровья, не принесут пользы, — высказал я предположение.

— Больно ты умный, как я погляжу.

— …Да и жить почему-то очень хочется, — добавил я со вздохом.

— А вот тут согласиться с тобой не могу, — проворчал шофер и оглянулся на меня. — Что в этой вашей жизни может быть хорошего! Суета сует… — Машина в это время совершала крутой поворот в темный переулок с киношным визгом тормозов, мы ощутили себя на краю пропасти, но руки старого мастера сами собой завершили боевой маневр — словом, на этот раз мы выжили.

В дороге, ощущая мягкое тепло прижатого ко мне дамского бока, я терзался гнетущим сомнением насчет нравственности ближайшей перспективы. Людмила, поглаживала костяшки моего правого кулака и спрашивала, как это мне удалось съездить по физиономии богатыря Вовку-Дока, да так, что никто моего удара даже и не заметил, а того будто подкосило. Сам не знаю, пожимал я плечом, в отключке был. По мере приближения конечного пункта ночного путешествия брезгливая паника нарастала, и я уж начал было строить планы позорного побега, как вдруг у своего дома Людмила решительно вышла из машины, попрощалась, вручила таксисту деньги и велела довезти меня до общежития.

Я проводил взором подбитого глаза ее танцующую походку, растаявшую во тьме, облегченно вздохнул и сказал, что после одиннадцати ночи двери моего «шератона» закрывают, делать мне там нечего, разве только ночевать в пустой собачей будке. Вспомнил адрес дяди Вени, решил, что друзья уже вернулись от старого драчуна, и назвал улицу с номером дома. Оставшуюся часть дороги шофер молчал, только поглядывал на меня с мрачным интересом, будто запоминая. На глаза попалась табличка с удостоверением шофера, на фотографии лицо его не было столь помятым и грозным, а необычное имя почему-то запомнилось: Георгий Клот.

— Хорошей охоты, Акела! — бросил через плечо.

— До встречи, философ, — буркнул он на прощанье, не подняв головы, опущенной на руль.

Димыч открыл мне дверь и даже не удивился, только тщательно осмотрел боевые отметины на лице, похвалил хороший встречный удар в открытый подбородок старому драчуну и удовлетворенно хмыкнул: «а тебе идёт». Они с дядей Веней сидели за щедро накрытым столом и на боковую, кажется, не собирались. Приняли меня в свою компанию, напрочь лишив желания спать. О, у нас было много, много тем для горячего обсуждения, и терять времени мы просто не имели права!