Меморандум

Этот внутренний дом, который помещался где-то в области сердца; дом, в который я позволил войти Тому, Кто сказал: «Се стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему и буду вечерять с ним, и он со Мною» (Откровение 3:20). Этот форт в центре бушующего океана страстей надежно защищал моё немощное человеческое существо от зла. Может быть поэтому, мне иногда грустно, а иногда и смешно становится от жалоб неверующих на беды, постигшие их. За что такая несправедливость, вопрошают они, размахивая руками, ведь мы такие хорошие, так много работаем, детей растим, животных любим. Не так ли жили и допотопные люди? Всего-то Бога забыли и добивались богатства своим умом, своей гордостью, не замечая, как омертвела душа, отрезанная от Бога Живаго.

Карьера отца знавала как упадки, так и взлеты. Начал он с низкого старта — после техникума работал мастером на строительстве жилого дома. Дед занял у друга денег и купил начинающему начальнику драповое пальто. В течение двух лет дедушка перезанимал то у одного то у другого, но долг возвращал всегда вовремя, считая это делом чести. Отец проходил в том драповом пальто лет тридцать, впрочем, он всегда был аккуратен и относился к одежде и обуви весьма бережно. Родился я в коммунальной квартире, с младенчества узнал что такое нищета и взаимовыручка, помощь соседей и доносы.

Однажды отца, как тогда говорили, «вызвали куда надо», а потом и вовсе «затаскали» по кабинетам ОБХСС, КГБ, Райкома КПСС. Конечно, со временем «кому надо» выяснили «подноготную» и обвинения в мнимой растрате признали ложными, но с тех пор отец изменился: язва желудка стала хронической, он потерял сон, и бессонница мучила его до конца жизни; в глазах появилась холодная беспощадная жесткость. Когда «времена изменились», наступила «оттепель», в обществе заметно «потеплело», он как-то признался мне, что ему, как в фильмах о сицилийской мафии, «сделали предложение, от которого невозможно отказаться»: или ты подписываешь очень секретный документ о службе в органах НКВД в качестве внештатного сотрудника или «десять лет без права переписки», что на общепринятый язык переводилось, как расстрел. После подписания бумаги, отца стали привлекать к работе «в органах», он даже принимал участие в арестах, разрушении церкви и карательных операциях против «врагов народа».

Зато карьера его пошла в гору, мы переехали в приличную квартиру в центре города, летом ездили на курорты, в холодильнике появились и заняли прочное место дефицит из закрытого обкомовского распределителя. Честно говоря, я не понимал, что в этих «номенклатурных дарах» хорошего? От икры черной и красной во рту оставался соленый тухловатый привкус, балык казался высохшей и залежалой жирнющей рыбой, мне привычней были свежие, только что выловленные сом и судак, которые продавали по утрам рыбаки прямо в нашем дворе. А уж когда я болел и меня начинали «пичкать» насильно бутербродами с икрой, я и вовсе возненавидел эти их дефициты, при дегустации которых полагалось закатывать глаза и подвывать: какая вкуснятина! Примерно как в фильме с участием Аркадия Райкина, где он в самолете с наслаждением, причмокивая, смакует икру на белом хлебе, рассуждая о необходимости дефицита? При виде этих кадров я невольно морщился в презрении, вспоминая болезнь и насильственное кормление пересоленными рыбьими яйцами с неприятным помоечным запахом.

Однажды отец вернулся из Москвы, где заканчивал заочный строительный институт, и радостно с торжественным выражением лица сообщил: ну, дети, можете меня поздравить, я стал «номенклатурой министерства». Мать сначала обрадовалась, а когда отец рассказал, что его взяла под свое крыло сотрудница министерства женского пола, молодая, да еще дочь знаменитого маршала — тут мама загрустила, и в ее голове появились самые неприятные для женщины подозрения. Скоро отец был назначен начальником крупного строительного управления, у него появился персональный автомобиль с шофером и весьма приличная зарплата. Кроме городских, появились строительные объекты по всей области, которые он регулярно объезжал, чтобы знать ситуацию на местах.

После землетрясения в Ташкенте отец сформировал и отправил туда комплексную бригаду с техникой. Конечно лично сопровождал и занимался устройством рабочих и организацией работы. Спустя полтора года он взял нас с мамой в Ташкент, где принимал участие в сдаче объектов в эксплуатацию. Разумеется, после подписания актов приемки-сдачи, был роскошный банкет, прием в республиканском руководстве с вручением отцу и бригадиру орденов. Потом отец устроил нам экскурсию по городу. Честно говоря, меня ошеломил масштаб строительства и монументальность центра города, жилые дома с надписями на стенах «Челябинск», «Н. Тагил»…