МЕМНОХ-ДЬЯВОЛ

Более крупные вещи приходилось переправлять по одной, нежно заключив в объятия. Я сознательно обошел стороной мраморного ангела, а Дэвиду, напротив, скульптура очень понравилась, и. он всю дорогу разговаривал с ней. Внутри Олимпийской башни мы пользовались хозяйственными лестницами и, естественно, действовали как вполне обыкновенные смертные.

Едва достигнув здания и соприкоснувшись с миром смертных, мы сбрасывали скорость и превращались в нормальных джентльменов, с любовью обустраивающих свое новое жилище и радостно несущих туда тщательно упакованные предметы роскоши.

Вскоре наши чистенькие, устланные коврами апартаменты над крышами собора Святого Патрика превратились в склад беспорядочно сложенных мешков и пакетов; некоторые из них походили на аккуратно забинтованных мумий, другие - на небрежно завернутых набальзамированных покойников. Беломраморный ангел с сосудом для святой воды был, кажется, последним. Книги Винкена, тщательно завернутые, лежали на столике в восточном стиле. У меня не нашлось времени просмотреть их внимательно, да и момент для этого был явно неподходящим.

Задыхаясь от раздражения и ярости, вызванных тем, что пришлось выполнять столь унизительную для меня лакейскую работу, я буквально рухнул в кресло. Зато Дэвид сиял от гордости и удовольствия.

- Здесь сокровищам ничто не угрожает, - жизнерадостно заключил он.

Глядя на разгоряченное тело молодого мужчины, которое, казалось, воспламенял заключенный в нем неутомимый внутренний дух, я думал о том, как причудливо переплелись и соединились в нем два совершенно разных человека - пожилой, мудрый Дэвид и рослый, мускулистый юноша, в чьих жилах текла кровь англичан и индийцев. Безусловно, он самое совершенное, способное и сильное из всех моих творений.

И причиной тому, конечно же, были не те испытания и страдания, которые выпали на мою долю, прежде чем я совершил над ним Обряд Тьмы. Я отдал ему гораздо больше крови, чем кому-либо другому. Я рисковал ради него собственным существованием. Но не это важно.

И вот теперь, насквозь пропыленный, я сидел и с любовью смотрел на Дэвида, восхищаясь собственным творением.

Кажется, мы предусмотрели и сделали все, не упустили из виду ни одной детали. Мы притащили оттуда даже свернутые в рулоны ковры, включая и тот, который был пропитан кровью Роджера. Он тоже станет реликвией, символом страданий, перенесенных мучеником Роджером. Что ж, когда придет время, я сообщу об этом Доре.

- Я должен отправиться на охоту. - Шепот Дэвида прервал мои размышления.

Я не ответил.

- Ты идешь со мной? - все так же шепотом вновь обратился он ко мне.

- А ты этого хочешь? - поинтересовался я.

Он взглянул на меня с каким-то странным выражением, при этом в лице его не было и тени осуждения или неприязни.

- А почему бы тебе не пойти? Даже если сам ты не нуждаешься в пище, разве тебе не доставит удовольствие просто присутствовать при этом?

Я кивнул в знак согласия. Мне и в голову не приходило, что Дэвид когда-нибудь позволит мне наблюдать, как он охотится. Луи терпеть не мог, когда я подглядывал за ним. А во время нашей последней встречи втроем в прошлом году Дэвид был очень скрытен и недоверчив, так что ожидать от него подобного предложения не приходилось.

Заснеженные аллеи Сентрал-парка были темны. До нас доносились звуки ночной жизни: смех, крики, обрывки неясных разговоров; иногда мы улавливали запах табачного дыма. В такое время обитателями парка были только сильные и смелые люди, те, кто знал, как жить и выжить в смертельно опасных диких джунглях большого города.

Дэвид быстро нашел подходящий экземпляр - молодого мужчину в ермолке и драных ботинках, из которых торчали босые пальцы, одинокого ночного бродягу, накачанного наркотиками до такой степени, что он не чувствовал леденящего холода и беседовал вслух с теми, кого уже давно не было на этом свете.

Я скрылся в густой тени давно не стриженных, мокрых от снега деревьев. Дэвид протянул руку и тронул парня за плечо, потом мягко развернул его лицом к себе и заключил в объятия. Классический вариант! Дэвид склонился к шее молодого человека и начал пить, а тот вдруг засмеялся и одновременно начал что-то быстро говорить. Вскоре, однако, он затих и застыл, будто скованный, а еще чуть позже бездыханное тело уже лежало у основания дерева

К югу от нас сияли нью-йоркские небоскребы, а приглушенные, уютные огни Ист-сайда и Вест-сайда как будто манили к себе. Дэвид стоял не шевелясь - интересно, о чем он в тот момент думал?

Казалось, он вообще утратил способность двигаться. Я подошел ближе. Нет, неподвижность моего прилежного и усердного архивариуса не была вызвана состоянием внутреннего спокойствия и умиротворения. На его лице было написано страдание.

- В чем дело? - спросил я.

- Ты знаешь в чем, - шепотом произнес он. - Я так долго не проживу.

- Ты серьезно? И это несмотря на способности, которыми я тебя одарил?…

- Тс-с-с, успокойся… Мы слишком часто говорим о том, что, как мы заранее знаем, для одного из нас неприемлемо. Пора избавиться от этой дурной привычки.