Мельничный жернов

«Мангуст» зашагал побыстрее и тут же наступил на что-то мягкое. Это «что-то» рванулось с истошным воплем и бросилось наутек.

«Кошка! — выругал себя Виктор. — А ты струсил как последний идиот».

Впрочем, ситуация, как ни крути, складывалась совершенно нелепая. Ни тебе директора, ни другого начальства. Да и вообще ни души в огромном домине, который, по идее, должен быть под завязку набит воспитанниками.

Но вот неосвещенная сторона дома закончилась, и Кононов поспешно завернул за угол. Вопреки ожиданиям, огней административного корпуса за поворотом не оказалось. Нет, здесь не было слишком темно, во всяком случае, вдоль длинной поперечной аллеи горело пять фонарей. Зато вперед, в темноту, вели по крайней мере три дорожки — асфальтированные, широкие и удобные.

«Что еще за Версальский парк?» — почти с отвращением подумал Виктор, который в эту минуту был готов взорвать проклятый детдом вместе с исчезнувшими воспитанниками, чтобы только вернуться домой, в теплую постель. И все же покорно зашагал по одной из них, твердо решив отыскать заветное здание.

Метров через двадцать он заметил сбоку от дорожки небольшую полянку с постаментом посередине. Здесь, в отличие от холла, статуя сохранилась — красноармеец с ружьем. Задерживаться, чтобы полюбоваться на шедевры искусства, Виктор не стал и двинулся было дальше, как вдруг ему почудилось движение за спиной. Он обернулся. Красноармеец по-прежнему стоял на страже границ родины, но «мангуст» почти готов был поклясться, что прежде он опирался на собственное оружие, а не держал его на плече. Впрочем, чего только не почудится…

Кононов двинулся дальше, всматриваясь в темноту. Шелестели высокие деревья, пахло сыростью и осенними листьями, наступающей зимой и… смертью. Смертью? Что за глупые ассоциации! С другой стороны, в каком еще отдельно взятом детдоме случается столько смертей за какой-то месяц?

Дорожка резко повернула налево. Впереди почва явно понижалась, и сквозь шепот ветра доносилось журчание воды. Сделав еще пару шагов вперед, Виктор едва не свалился в неглубокий овраг, в котором, судя по всему, и тек ручеек.

Теперь стало совершенно очевидно, что административный корпус совсем в другой стороне, поэтому Кононов двинулся налево и, свернув в первый же поворот, зашагал обратно, к главному зданию. По пути ему встретился еще один монумент, на сей раз целая скульптурная группа — защитники родины, судя по всему. От памятника почему-то пахнуло тухлой рыбой. «Наверное, где-нибудь тут валяется дохлая лягушка, — подумал Виктор с неприязнью, — и отравляет собой воздух чуть ли не во всем парке. Хоть бы убрал ее кто…»

Задерживаться возле бравых солдат «мангуст» не стал, зашагал дальше. Однако его не оставляло мерзостное ощущение, что они провожают его долгими взглядами. Он дал себе обещание, вернувшись в Москву, непременно посетить психотерапевта, подлечить нервишки и отправиться на курорт, в какую-нибудь Турцию. Довольно с него стрессов. И с отцом Владимиром неплохо бы помириться, нечего из-за ерунды всякой грызться. Потом припомнил, что подобные обещания дает себе чуть ли не во время каждой операции, но неизменно нарушает. Ну и черт с ним.

Наконец впереди показались огни главного корпуса, а когда до него оставалось метров тридцать, Виктор заметил справа, за окружающими огромный дом кустами, еще какие-то огоньки. Значит, он тут расхаживал кругами и рефлексировал, а чертово административное здание все это время было буквально под носом. Каких только глупостей в темноте не наделаешь.

Кононов решительно двинулся в сторону показавшихся огней, и вскоре до него донеслись голоса — нормальные детские голоса, тот самый звук, который он ожидал услышать немедленно по приезде в детский дом. Прибавив шаг, он почти нагнал ребят, идущих к главному корпусу в сопровождении пары воспитателей, очевидно, после ужина.

Административный корпус оказался куда менее внушительным зданием, построенным, судя по неказистым плитам, из которых он был сложен, в хрущевские времена. Но присматриваться внимательнее Виктору было некогда, и он, подойдя к одной из воспитательниц, замыкающей колонну детей, задал единственный интересовавший его вопрос:

— Добрый вечер. А где, собственно, директор?

Немолодая женщина удивленно и не слишком доброжелательно воззрилась на него:

— А кто вы такой и что здесь делаете? Да еще так поздно?

— Кононов, Виктор Николаевич, — представился «мангуст», сообразив, что начал разговор не так, как следовало бы. Вообще, все почему-то шло наперекосяк. — Я следователь, приехал по делу об убийстве Матюхина Дмитрия Борисовича.

Воспитательница странно зыркнула на него:

— Опять? Мало нас всех уже дергали? Дело же закрыли вроде. Из компетентных органов, значит?

— Вроде того, — подтвердил Виктор. — Я на доследование. Всплыли кое-какие новые факты.