Механикус практикус

Лесник, так я назвал человека из сна. В уже почтенном возрасте он прошел большую войну как снайпер, сослуживцы звали его просто − Дедом. Он редко когда промахивался и был человеком с трудным, жестким характером, и метким он был не от хорошей жизни, просто в детстве он узнал что такое голод. И в течении пятнадцати лет, начиная с десятилетнего возраста, был кормильцем своей семьи. В десять лет, зимой, когда в доме осталась одна курица и две горсти зерна он понял что семья не доживет до весны, и тогда сказал маме что он уходит в лес. Горькие слезы потекли из глаз тощей мамы, ей уже было не важно почему все так случилось, её сын ушел в лес умирать, но парень, что ушел умирать замерзая в лесу, не сдавался. На утро у крыльца его дома лежало две куропатки, а через два дня щука длиною с человека. Из покосившегося сарая пропали деревянные сани и топор. Ему было десять когда он выгнал в медведя из берлоги, а через день пошел охотиться на злого хозяина тайги с рогатиной и топором. Он использовал не грубую силу, а свои мозги и веревку с десятком острых кольев. И когда он вернулся домой, его семья больше не голодала, весной он сам запрягся в соху и тянул ее, пока мама с сёстрами управляли сохой. А в деревне, в которой их семью не любили, тихо поговаривали, что он стал хозяином Тайги, лес принял его, и после увиденного я и сам в это поверил, и проснувшись старался применить его навыки. И пусть пока мне попадались лишь кролики, но я больше не страшился встретить более опасного чем кролика зверя в лесу. Встретится медведь или волк и ему придется убраться с моей дороги, иначе он станет моим обедом, третьего не дано.

В этом небольшом городе я был чужаком, помощи ждать было неоткуда и потому я занялся охотой. Странная болезнь местных, пришедшая с голодом, меня пугала. Но те люди, с которыми я торговал, говорили, что свежее мясо залог здоровья. Я лично видел, как дочка булочника, моего основного покупателя мяса, с удовольствием ела даже сырое мясо. С жадностью грызя с свежую ножку кролика и чуть ли не рыча на меня и своего отца, а алая кровь стекала по её подбородку. Горожанам не хватало каких-то веществ, что были в свежей дичи, и мои кролики в этом городе быстро заинтересовали горожан.

В городе хватало охотников, в голодную пору их становилось еще больше, но искусных, занимающихся этим ремеслом многие годы, среди них не было, да еще и ярая охота в начале засухи вынудила животных уйти. И так лучшим для меня выбором из дичи стали кролики, которые в лесу были практически невидимы и настолько редко попадлись на глаза, что охотникам бывало и за три дня не удавалось поймать в ловушку или же подстрелить хотя-бы одного кролика. Я же был почти каждый день с добычей, но у других людей нет тех снов, что снятся мне, не знаю уж хорошо это ли же нет. Мне часто снился лесник из незнакомого леса, и знания этого хозяина Тайги оказались бесценны в лесу. Но в лесу все равно было не безопасно, там скрывался иной зверь, зверь в человеческом обличье, что охотился на людей. В основном на мальчиков моего возраста, и за последние два месяца нашли уже троих. Изрезанных на куски, и как говорят местные сплетницы, их перед смертью или же после пользовали как женщину. Дети пропадали и раньше, но в основном из караванов, что ехали по тракту, и это происходит уже несколько лет, но местным было плевать на чужих детей, ведь раньше зверь не трогал местных, до недавнего времени. Пару недель назад пропал парень, у которого недавно умерла мать, он стал первым, кого похитили из местных, но на его смерть никто не обратил внимания, все считали он все равно умер бы от голода. Однако это было только начало…

Но вот мои воспоминания обрываются. Голова уже не могла соображать, я слишком хотел спать. Страх больше не сковывал меня, в этот момент все мои мысли занимала кровать.

− Все, больше не могу, — проговорил я устало, уставившись в зеркало и гася пламя свечи. — Пора спать.

Покрывалом, что сорвал с кровати, я аккуратно застелил зеркало, и пошел к кровати. Как только моя голова коснулась подушки и глаза закрылись, унося меня в новый сон, как и всегда обжигая болью перед тем, как я вновь открою глаза и увижу уже иной мир чужими глазами.

Привычный щелчок в голове и я открыл глаза.

Вокруг была тишина и тьма. Я лежал в грязи, а моя спина болела так, что я был на грани чтобы не кануть в небытие. В голове, разрывая мой разум, бушевали собственные мысли, не давая мне потерять сознание.