Механический рай

Гориллы, сидевшие к нему спиной, вдруг напряглись, как звери, которые чувствуют опасность. Карина не спускала с них ненавидящего взгляда. Желание умереть было столь велико, что она почти сходила с ума. Она и выглядела безумной — с горящими глазами, спутанными волосами, расцарапанной щекой.

— Во, баба! — сказала одна из горилл. — Отодрать ее снова, что ли? Или его? — Он ткнул пальцем в Колычева.

Второй громко зевнул.

— Лучше поспать.

— Нельзя. Яша велел ждать.

— Вот ты и жди.

— Почему я? — И они заспорили.

Оказавшись в темной холодильной камере, кавказец неожиданно ойкнул, выкрикнул что-то на своем языке и схватился обеими руками за живот. Он мог и заорать, если бы не страх, сдавивший горло, и боль, пронзившая внутренности.

Герасим захлопнул дверь камеры. Теперь вообще ничего не было видно.

— Это я! — громко произнес он. — Ты где?

— Здесь, — откликнулась Галя. Голос ее дрожал. — Сейчас найду выключатель.

Что-то упало на пол, звякнуло. Кавказец продолжал стонать. Наконец лампочка вспыхнула. Кавказец сидел на полу, его руки и живот были в крови. Рядом валялся длинный нож.

У Гали было такое лицо, словно она извалялась в муке. Удивленно глядя на них, Гера произнес:

— Ты его зарезала. Могла и меня.

Она лишь кивнула, не в силах вымолвить больше ни слова, а кавказец повалился на бок, подтянув колени к подбородку. Он перестал стонать и только что-то шептал. Потом перевернулся на спину, вытянул ноги и затих. Глаза остались открытыми, будто он продолжал следить за тем, что происходит.

Галя заплакала. С тех пор как она услышала разговор Магомета и милиционера, а потом осталась тут в кромешной тьме, она плакала почти все время, сжимая в руке нож. Когда дверь в камеру опять открылась, она, плохо соображая, что делает, бросилась вперед.

Теперь Галя прижималась к Гере — он был ее последней надеждой.

— Ладно, что-нибудь придумаем, — успокаивающе сказал он.

— Он мертв?

— Мертвее не бывает. — Гера нагнулся, перевернул продавца и положил на него валявшуюся рядом овечью шкуру. — Нам надо дождаться, когда они все уснут. Сейчас не выберемся. Но и сюда может кто-нибудь заглянуть. Чего от тебя хочет Магомет? Он уже получил свое? — грубо спросил Гера. Но, вглядевшись в ее испуганное лицо с синяком на виске, усмехнулся. — Ты ведь сама виновата. Зачем сунулась?

— Не знаю. Я тебя искала.

— Не ври. Вечно вас, девчонок, тянет на всякие приключения. А потом выручай.

— Утром должен прийти какой-то фургон. Я так поняла, что они отправят его на Кавказ. Не меня одну. Там и другие будут. Мне страшно…

В одном из отсеков были свалены овечьи шкуры, Гера разбросал их, устроив некое подобие пещеры.

— Забирайся внутрь, — сказал он. — Переждем. Здесь теплее. Слышал я об этом фургоне… У нас в районе две девки пропали — Магомета работа. Все знают, и никто ничего не говорит. И еще несколько ребят, совсем маленьких. Они их вывозят… Я догадываюсь, зачем. Сам как-то раз чуть не попался, хотели меня обкурить.

— Давай уйдем, — прошептала Галя. — Немедленно. Я боюсь тут оставаться. С ним, — она кивнула на распростертое тело мертвого продавца.

— Он нам уже не помешает, — возразил Гера. Поставив сумку, он уселся на шкуру. — Надо подождать хотя бы полчаса, пока не уйдет сторож.

Галя послушно села рядом. Она дрожала, и Герасим набросил на нее одну из шкур.

— Мы с тобой, как древние люди — охотники за мамонтами, — усмехнувшись, сказал он. — Костра только нет. А ты молодец. Где нашла нож?

— Здесь. Не надо об этом.

— Почему же? Страшно было убивать?

— Я ничего не видела и не понимала. Думала, за мной пришли.

— Ну и правильно. Что же, ждать, как баран?

— А как ты меня нашел?

— Людка накукарекала. Знаешь что? У меня есть деньги. Но мы с тобой достанем еще. Я знаю как. И уедем отсюда. Вообще из Москвы. Филипп Матвеевич хотел отправиться со мной на Алтай. Вот мы туда с тобой и поедем. Купим или построим дом в самом заброшенном уголке. И выживем. А если хочешь, твои родители будут иногда к нам приезжать. Только не слишком часто. Мне не хотелось бы никого видеть. Вдвоем с тобой — другое дело. Ты будешь моей женой. Согласна?

— Да, — прошептала Галя, — согласна. Гера обнял ее одной рукой и продолжал:

— Представляешь, как там будет спокойно и хорошо? Одни, совсем одни на земле — а все вокруг давно вымерло, все уже убили друг друга. И от нас пойдет новый род, от тебя и меня, могучие и бесстрашные, может быть, даже бессмертные. И мы с тобой тоже станем бессмертными. Я чувствую, что во мне что-то происходит. Словно я избавляюсь от какого-то кокона… Ты веришь мне?

— Верю, — прошептала Галя.

— Но этого не будет, — хмуро ответил он, кусая губы. Потом встал, погасил свет и вернулся.