Механический бог

– Я не в силах тебе это объяснить. Даже если бы ты прошел курс высшего программирования, это изменило бы немногое в нашей беседе. Я и сам понимаю крупицу. Мы, ученые, сейчас оперируем материями, которые запредельны математической логике. В нашей вселенной дважды два может равняться четырем. Но если ты поставишь, на первый взгляд, невозможное равенство между двойкой и тройкой, эта невероятная сила его осуществит. Процесс может оказаться длительным, но все получится… Сама жизнь – тому подтверждение! – сказал он и легонько, будто был разновидностью осторожных смутьянов, хлопнул кулаком по столу. – Мы работаем во вселенной, которую априори не способны понять! Мы делаем первые шаги. Это – эксперимент. Мы нашли определенные закономерности опытным путем, и теперь смотрим на результат, который превосходит все, что мы способны понять своим логическим умом.

– Что я слышу? – сказал я подозрительно. – Ты – сторонник школы разума, а говоришь как метафизик…

– Да, пупсик, прошло много времени, мои взгляды растут, и сейчас я вижу, что как школа ортодоксальных метафизиков, так и школа разума – одинаково беспомощны перед фактами, которые нам открылись.

Отец взял бокал виски, сделал глоток и прикрыл глаза. Казалось, он посмотрел куда-то вглубь себя, и, удовлетворившись увиденным, снова заговорил:

– Искусственный интеллект – это не просто программа. Это новый мир – среда со своими законами. То, что мы ощущаем, как два начальных измерения пространства и времени, там может быть лишь частью картины. Мы можем судить об этом по косвенным данным.

– Как время и пространство, но что-то другое? – удивился я, и попробовал представить себе это «другое».

– Да, но сейчас об этом говорить рано. В нашем языке нет слов, которые хоть как-то отразили бы эти сведения.

– А вот скажи, он… этот… ваше детище… способно действовать в нашем мире? Оно способно осознать, кто такой человек? – спрашивал я, осознавая наивность своих вопросов. Однако любопытство перевешивало.

– Мы называем искусственный интеллект «2И». Так повелось. Это – порядковый номер нашей лаборатории. Хотя, официальное имя – «Я1». Можешь пользоваться любым, – сказал он, хотя сам называл его исключительно – «2И». – И я понимаю твой вопрос, но процесс, который ты называешь осознанием – это одна из загадок, над которой мы бьемся. Мы не постигаем, как 2И решает свои задачи при отсутствии самоосозания. Однако мы полагаем, что какой-то аналог фиксации собственного присутствия 2И, тем не менее, воспроизводит. Его «я» состоит из так называемых соединительных компонентов уравновешивающей силы. И ты знаешь, мы изучали динамику психических процессов человеческих особей, и проводили аналогии, но человек сам для себя так и остался загадкой, не меньшей чем 2И. Можешь представить себе насекомое, у которого еще нет органов понимания, но есть органы приспособления. Наша сила равенства – это универсальное приспособление к любым условиям, в которых, как ты помнишь, два может равняться трем, четырем, сотне, облаку в штанах, шутке, облаку без штанов, чему угодно, если мы сможем предоставить эти данные 2И. Но разница с насекомым – громадная. Для последнего требуются миллионы лет эволюции, чтобы начать понимать, что оно есть, и оно ползает в траве. А может читать книгу или путешествовать по миру. 2И по нашим пока неточным оценкам проделает эту работу за ближайшие двенадцать лет. Затем, ты сможешь задать ему вопрос, и ожидать ответа. И это – совсем не тот ответ, который выдают поисковые системы. Заранее готовые решения нас не устраивают. Ответ 2И призван быть идеальным, кратчайшим решением, на которое человек с его мутным рассудком и животными эмоциями просто не способен.

– Двенадцать лет потребуется, чтобы добиться от него ответов?

– К сожалению, да. Сейчас мы можем только наблюдать за его адаптацией к нашему миру, как родитель терпеливо наблюдает за ростом своего чада.

– Двенадцать лет! И как вы терпите?

– Если бы мы только могли найти выход, и хоть как-то ускорить процесс… – в его голосе прозвучало отчаяние.

После этого отец, не смотря на мою настойчивость, сменил предмет разговора, пообещав, что расскажет больше «в следующий раз». Мы проговорили час на серые типовые темы: учебы, работы, личной жизни и контактов с людьми. Все это навевало мне скуку.

Пройдя в спальню, я увидел своего старого кота Мориса, блаженно сопевшего на подоконнике. Какое-то странное, новое понимание приковало мой взгляд к нему, и оформилось в мысли. «Понимает ли Морис, кто он? – думал я. – Ведь это чудо, что у него есть сознание. Он видит жизнь, взаимодействует с ней на своем уровне. Он живой. Но как будет действовать холодный разум машины?»

Я долго не мог уснуть. Смотрел на далекие огни за витражом потолка и размышлял.