Мег

– Я пытался, но мои активы уже и так заложены, и ни один банк не поддержит это начинание. Только JAMSTEC. Но им глубоко наплевать на создание лагун, им нужно, чтобы система ЮНИС осуществляла мониторинг землетрясений. Японское правительство не пойдет на уступки, ведь на кону карьера отдельных политиков. Нам остается или починить аппараты, или объявить себя банкротами.

– Масао, ты закончишь лагуну. Мы выясним, что произошло.

– Джонас, мы с тобой друзья. Я поведал тебе свою историю, а теперь твоя очередь сказать своему старому другу Танаке правду. Что случилось в Марианской впадине?

– С чего ты взял…

Масао понимающе улыбнулся:

– Мы знаем друг друга уже… сколько лет? Десять? Не стоит недооценивать меня, дружок. У меня есть связи на флоте и в Пентагоне. Я читал рапорт твоего командира Ричарда Даниельсона. А теперь хочу выслушать твою версию.

Джонас потер глаза:

– Ладно, Масао. Похоже, эта история так или иначе скоро выплывет наружу. Во-первых, Даниельсон не был моим командиром, он был назначен в Гуам, когда наша миссия только началась, и в результате ему пришлось руководить погружениями, поскольку они проводились в зоне его ответственности. Меня вместе с тремя другими пилотами готовили к этому заданию несколько лет; впоследствии двое из них отсеялись. Подводный аппарат назывался «Си клиф». Военно-морские силы модернизировали его для погружения в Бездну Челленджера. За ходом выполнения задания следили три команды ученых. Во время инструктажа мне явно навешали лапши на уши. Что-то там насчет необходимости измерений скорости глубоководных течений во впадине для определения возможности безопасного захоронения плутониевых стержней от атомных электростанций в зоне субдукции. И что самое забавное, когда мы совершили первое погружение, «яйцеголовые» вдруг забыли о течениях, откровенно заинтересовавшись камнями.

– Камнями?

– Марганцевыми конкрециями. Не спрашивай меня, с чего вдруг они им понадобились, я без понятия. В мои обязанности входило пилотировать аппарат к гидротермальному источнику и ждать, пока геологи будут работать с телеуправляемым роботом, снабженным вакуумным устройством. – Джонас закрыл глаза. – Первое погружение прошло благополучно; второе состоялось через три дня, и к тому моменту, как мы снова поднялись на поверхность, у меня уже двоилось в глазах.

– А как насчет второго пилота?

– Он был не готов. Четыре дня спустя я выполнил третье погружение, а затем на нас стал надвигаться штормовой фронт. «Яйцеголовые» почему-то вбили себе в голову, что оставшийся участок с конкрециями – их Святой Грааль, и потребовали провести еще одно погружение. После моего последнего погружения прошло не более сорока восьми часов, и я был не в состоянии управлять пультом от телевизора, не говоря уже о подводном аппарате. Однако судовой врач Фрэнк Хеллер под нажимом Дика Даниельсона признал меня годным.

– Продолжай, – сокрушенно покачал головой Масао.

– Мне удалось доставить аппарат к гидротермальному источнику. И вот когда ученые производили свои замеры, гидролокатор засек стаю кальмаров. Огромную, как река. Они прошли под нами, словно товарный поезд. Затем гидролокатор зафиксировал наличие еще одного биологического вида, на сей раз хищника. Он покружил вокруг нас и исчез. Как бы там ни было, через два часа я посмотрел в иллюминатор, выходящий на гидротермальный источник, и мне почудилось нечто огромное, кружившее ниже гидротермального слоя.

– Но что можно было разглядеть в такой темноте?

– Не знаю, но огни подводного аппарата высветили нечто гигантское и абсолютно белое. Поначалу я принял это животное за кита, что было совершенно исключено. А затем видение исчезло. И я решил, что у меня начались галлюцинации.

– А что случилось потом?

– Масао, положа руку на сердце… не знаю. Я чувствовал себя ужасно усталым, у меня слипались глаза… Неожиданно из гидротермального слоя появилась гигантская треугольная голова. Чудовищная, размером с грузовик. Жуткие челюсти с огромными зубами. Но что было дальше, помню плохо. Говорят, я запаниковал, сбросил весь балласт и рванул наверх. Похоже, аппарат всплыл слишком быстро, что-то пошло не так с системой компрессии. Оба ученых погибли. Меня затолкали в барокамеру, проснулся я уже в госпитале, три дня спустя… Я так толком и не узнал, что случилось.

– А психиатрическая больница?

– Прощальный подарок от Даниельсона. На самом деле отдых пошел мне на пользу. Но после того последнего погружения у меня появились симптомы повышенной тревожности.

– Но с чего ты взял, что тот биологический вид был мегалодоном?

– Мас, до этого несчастного случая я бы не отличил мегалодона от мастодонта. И, только побеседовав с психиатром, я начал понимать, что к чему.

– Но эта тварь… Она не преследовала аппарат во время всплытия?

– Очевидно, нет. Как я уже говорил, я отключился, но монстр мог в любую минуту нас атаковать. Насколько я понимаю, ему не хотелось надолго задерживаться в холодном слое, где температура воды близка к нулю.

– Погибли двое из твоего экипажа. Зная тебя, осмелюсь предположить, что тебе было нелегко жить с такой кармой.