Мефистон. Кровь Сангвиния

Мефистон поднял руку, и Антрос понял, что тот прислушивается к далекому голосу. Он даже смог разобрать точные слова, шелестящие и свистящие в мыслях господина, нестройные, но настойчивые. «Мы такие, какими нас сделали шрамы. Мы рождены в крови». Слова сопровождало все то же видение лица без век и кожи, которое явилось Антросу на Термин. Оно исчезло так же быстро, как и появилось, и Луций понял, что опять невольно прочел мысли Мефистона. Это тревожило само по себе, ведь ему не следовало заглядывать в разум Властелина Смерти. Подобное «подглядывание» можно было назвать ересью.

— Ваш кардинальский мир все еще существует, исповедник Зин, — заговорил Мефистон, впервые посмотрев прямо на жреца, и подался вперед, чтобы свет упал на его лицо.

Когда-то черты старшего библиария были столь же красивы, как и у всех его братьев, но теперь его лицо превратилось в разбитую посмертную маску: острые углы и резко очерченные линии сходились к напряженным немигающим глазам.

— Вы уверены? — На гололите Зин содрогнулся и отвернулся, явно потрясенный взглядом Мефистона. — Дивинус Прим в безопасности?

— В безопасности? — Мефистон поднял бровь. — Нет. В Кронийском секторе ничто и никто не в безопасности, исповедник Зин. Уж вам-то это должно быть понятно. Войны Безгрешности не ближе к завершению, чем десятки лет назад, когда они только начинались. Но… — Он замолчал и вгляделся в темноту. — Но Дивинус Прим по-прежнему существует. Я провел там несколько часов. — Властелин Смерти неодобрительно нахмурился. — Беспорядок такой же, как и в остальном секторе.

Ошеломленные жрецы сотворили знамение аквилы, а исповедник подался вперед, пытаясь заглянуть в глаза Мефистона. Даже по проекции можно было заметить, как встревожен священник.

— Земля Дивинуса Прим священна. — Зину было трудно говорить от переполнявших его эмоций. — Это мир запретен для всех, кроме самых высокопоставленных представителей Экклезиархии. При всем уважении, мой господин, вам не дозволялось ступать на нее.

От этих слов возмутился даже хладнокровный Рацел.

— Исповедник Зин, вы попросили старшего библиария найти ваш мир, — протянул он, не сочтя нужным посмотреть на священника, — и он его нашел.

Слова, звучавшие хрипловато и словно бы с ленцой, разнеслись по всему залу:

— Вам следовало бы проявить немного благодарности, а не подобное неуважение.

Глаза Зина расширились от страха, но он воздержался от комментариев. Он посмотрел на кого-то, кто находился с ним в стратегиуме фрегата, спешившего к Ваалу на полной скорости, кивнул и повернулся к Мефистону. Исповедник заговорил снова, но уже мягче и покладистее.

— Мой господин, я видел с вами в ризнице жреца. Он с Дивинуса Прим? Из нашего ордена?

— Это пресвитер Кохат. — Мефистон кивнул, но на лице его осталось выражение досады. — Неудачливая пешка, втянутая в бессмысленную схизму и потрясенная собственными прегрешениями.

— Прегрешениями?! Схизму?! — воскликнул Зин. — Уверяю вас, старший библиарий, на Дивинусе Прим нет еретиков! Это просто невозможно.

— Весь сектор пляшет под чужую дудку. — Мефистон поднял руку. — Если бы это было иначе… — Он пожал плечами. — Но я ведь не утверждал, что пресвитер стал вероотступником. Когда я забрал его из дома, в его сознании лишь начинали брезжить мысли о ереси.

Мефистон покосился на Антроса, и под холодным мертвенным взглядом Луций напрягся, чувствуя себя так, словно из него выдирают душу. Неужели старший библиарий ощутил, что Антрос заглянул в его разум? Привел ли он его на кворум с намерением осудить перед всеми как еретика? Под мрачным взглядом Рацела и других библиариев Антрос пытался не выказывать беспокойства.

— Значит, он еще жив? — спросил исповедник, не замечая, что все смотрят на Антроса. — Он находится в вашем либрариуме? — Надежда сверкнула в подведенных красным глазах Зина, и он схватился за медальон, шепча молитвы. — Прошу, верните его скорее к нашим братьям! А затем вы сможете исполнить возложенную на вас самим Богом-Императором священную миссию, поведав мне, как я могу найти берега Эсомино и священные врата Вольгатиса.

— Пресвитер Кохат увидел проблеск истины и счел ее ужасной, но истины страшны лишь тогда, когда человек не способен узреть цельную картину. — Мефистон говорил тем же тихим, ровным тоном, что и всегда, но у Антроса сложилось впечатление, будто его предупреждают или, возможно, даже угрожают ему.

— Старший библиарий, — простонал Зин, — вы хоть понимаете, как мучаете меня этими разговорами о прегрешениях и схизмах, не отвечая на самый важный вопрос? Вы можете провести нас на Дивинус Прим? Мы не можем бросить собратьев на произвол судьбы. Д'oлжно исполнить обет. Мы обязаны найти способ вернуть их домой.

Впервые с самого начала кворума Мефистон обратил все свое внимание на жреца. Что-то сверкнуло в его глазах: он выпрямился.

— Обет?

— Как и я, бедные души на Дивинусе Прим принесли обет служить Богу-Императору. — Исповедник Зин отвернулся, явно чувствуя себя неловко.