Медовый месяц

10 августа. Вчера вернулась из загородного дома. С договором все уже улажено. Харриет показала письмо от Питера. Очень сдержанное и умное. Письмо начиналось словами: «Я так и думал, что будут какие-то трудности». А заканчивалось так: «Если нужно будет принести в жертву мою или твою гордость, взываю к твоему великодушию, пусть это лучше будет твоя гордость». Харриет сказала: «Питер всегда видит, в чем основная проблема, и это мне в нем очень нравится». Полностью с ней согласилась. Не выношу людей, которые «не понимают, из-за чего весь этот шум». Харриет уже не возражает против «дохода, приличного ее положению», но излечила свою ущемленную гордость тем, что заказала две дюжины шелковых рубашек и заплатила наличными. Проявила железную решимость сделать так, как считает нужным. Она поняла, что, если у Хелен появится хоть малейший повод к ней придраться, Питер будет страдать. Кое-что об образовании — оно учит понимать логические связи и видеть существо проблемы. Харриет старается укрепить позиции Питера — интересно за этим наблюдать. Длинное письмо от Питера со скучнейшими рассуждениями о Лиге наций и подробнейшими инструкциями об устройстве библиотеки и спальни. Раздраженная приписка о том, что «в Риме он сам себе напоминает пломбу, которая закрывает дырки дипломатии». Англичан не любят в Италии, но у Питера была интересная дискуссия с папой по поводу какого-то древнего манускрипта, после чего в их отношениях произошли приятные перемены.

16 августа. Харриет ездила в деревню смотреть на водяную мельницу (это как-то связано с ее книгой) и заехала в Хартфордшир в свой старый дом в Пэгфорде. Рассказывала о своем отце, милом деревенском докторе. Отец зарабатывал довольно много, но никогда не откладывал деньги (неужели он собирался жить вечно?), хотя всегда очень хотел, чтобы Харриет получила хорошее образование. Вполне разумное решение. Харриет рассказала, что в детстве мечтала заработать много денег и купить дом в соседней деревне.

Поместье называется Тэлбойз. В этот раз тоже заехала на него посмотреть. Большой дом в елизаветинском стиле. Сказала, что в детстве он казался ей совсем другим. Я заметила, что им с Питером все равно будет нужен деревенский дом, где-то ведь надо проводить уик-энд. Харриет, вздрогнув, сказала, что, я, наверное, права. На том пока и остановились.

19 августа. Нашла шторы для гостиной. Как раз то, что нужно. Хелен сказала, что все это сплошная антисанитария. Добавила, что Джеральд получил доклад от управляющих, и что деревни разоряются.

20 августа. Харриет написала Питеру о Тэлбойз. Я сказала, что Питер «любит дарить подарки». Конечно, любит, бедняжка. Особенно после пяти лет ожидания. Постаралась ее убедить, что ничто не доставит Питеру большей радости, чем этот дом. Когда она ушла, я станцевала в гостиной медленную джигу, к великому удивлению Фрэнклин (странная женщина, неужели за столько лет она так и не поняла, что я за человек?).

21 августа. Харриет закончила книгу и отослала ее издателю. С одной стороны, это не очень хорошо, потому что ее голова теперь свободна, и Харриет будет думать о проблемах в Абиссинии. Убеждена, что цивилизация там погибла окончательно и бесповоротно, и она никогда больше не увидит Питера. Как кошка на раскаленной крыше, все время повторяет, что загубила пять лет его жизни, и что не может себе этого простить. Жалуется, что его настоящая любовь — военная разведка, и даже если бы ему было семьдесят лет, он все равно рвался бы туда, где стреляют, где взрываются бомбы, и людей травят газом. Искренне надеюсь, что у нас больше не будет войны с этими унизительными талонами на продукты, ужасными страданиями, ранами, болезнями и смертью близких. Нелепая и бессмысленная вещь! Интересно, мать шлепала Муссолини слишком часто или слишком редко? Сейчас все объясняют психическими травмами в детстве. Прекрасно помню, как я шлепала Питера, но это его ничуть не испортило. Так что, возможно, все эти психологи не правы.

24 августа. Питер нанял агента для покупки Тэлбойз. Он должен договориться с его теперешним владельцем. Его фамилия Ноукс. Питер написал мне очень сдержанное письмо, но я прекрасно поняла, что он очень рад. Ситуация в Риме, похоже, улучшилась, по крайней мере, в том, что касается его работы. А Харриет все переживает, вдруг начнется война.

30 августа. Харриет в полном восторге от письма Питера: «Даже если наступят сумерки человечества, даже если наступит вечная ночь, я все равно буду спать в твоих объятиях…» (узнаю напыщенные речи Питера двадцатилетней давности)… В конце приписка, что пломбирование закончено, он оформляет документы. Эта часть письма заинтересовала меня намного больше.