Медный Аспид

— Ты же знаешь, тебе нельзя тут появляться, — наклонившись, зашептала Поппи. — Что мы будем делать, если в столице прознают?

— До столицы несколько недель пути…

— Всего шесть дней, если на поезде. — Нервно перебирая платок, она бросила взгляд на молодых людей у камина. — Стоит ли так рисковать? Ради чего? Ради срама? Разрушенного дома и падчерицы?

— Разве ты не рада моему приезду? — стараясь сгладить ситуацию, мягко спросил Дэймос.

— Рада, да только мне мог и написать.

— Все мои письма вскрывают и читают, ты же знаешь.

— Знаю, — буркнула она, опустив взгляд на измятый платок, и раздраженно отбросила его в соседнее кресло. — Пусть лучше эта вертихвостка и дальше держит меня в чёрном теле, чем я узнаю, что из-за глупой прихоти ты оказался в петле.

— Меня не повесят, — легко отмахнулся Дэймос. — Запрут в очередной лаборатории или в клинике, вроде той, что построили за городом.

Поппи бросила на него взгляд, который можно было бы назвать злым, если бы не страх и паника, плескавшиеся в глубине светлых глаз. Наклонившись, он погладил бледные руки старухи.

— Я слышала, Александр Кайт отправился на свидание к Луне, — тихо, грустно произнесла она.

— Тело его не нашли. Да и проклятия на месте пожара не было.

— Это ещё хуже, ты же знаешь, — совсем тихо закончила она, повесив голову. — Подожди здесь.

Поднявшись, нянечка тяжёлыми шагами покинула комнату. Сгорбившись и поникнув, вновь превратившись в древнюю старуху.

Магистры и Николетт, неуверенно переглядываясь, вернулись за стол и завели беседу на отвлечённую тему. Фиар рассказал, где они провели утро, и Николетт, вмиг посерев, едва не лишилась чувств. Машинально Дэймос протянул руку, не давая ей упасть, и девушка, словно ужаленная, подскочила на ноги. Извинившись, унеслась прочь.

— Я сделал что-то не так? — удивлённо поглядывая на сестру, спросил Фиар.

Та устало вздохнула.

— Матушка грозилась сдать её в лечебницу, если не перестанет отвергать женихов, — с непроницаемым лицом отозвалась она, поставив чашку, и поднялась. — Пойду побуду с ней.

Девушка покинула комнату, затворив двери, мужчины растерянно переглянулись.

— Кстати! — взяв ладонь Дэймоса, Фиар постучал по ней, нарисовал квадрат и вновь постучал. — Старик в клинике несколько раз сделал это, и как мне показалось, с каким-то умыслом. Хотя, возможно, это какой-то неосознанный жест, после двух операций его мозги больше похоже на кашу, чем на систему, способную к осознанной и слаженной работе.

Вошедшая Поппи избавила Дэймоса от необходимости отвечать. Она принесла маленький ключик, каким запирают шкатулки.

— Рой передал незадолго до того, как… — не договорив, она прижала к лицу платок.

Фиар пил чай и изо всех сил делал вид, что его тут нет. Будь Чёрный Волк жив, непременно попытался бы завербовать такой талант.

— Предлагаю почистить деревянные панели и камин, — заговорил Дэймос, пряча ключ во внутреннем кармане. — На сегодня этого будет достаточно.

Глава 6

После того как старик Кайт вытащил Дэймоса из лечебницы, куда его поместили за подрывную деятельность, лечебница ещё долго приходила к нему во снах. В удушливых, жарких кошмарах.

Лёжа в постели, Дэймос вглядывался в темноту за окном, старательно прогоняя сон. Тесная вонючая палата осталась далеко позади, но сейчас казалась подкравшимся хищником. В любой миг стены спальни могли оказаться пропитанным мочой и рвотой матрасом, а одеяло смирительной рубашкой. Невольно вздрогнув, Дэймос потёр плечи. Руки никак не желали лежать спокойно, каждые несколько секунд проверяя, свободны ли они.

Потому, когда в атмосфере столь сильной нервозности скрипнула дверь, он машинально схватился за пистолет ещё до того, как сумел разглядеть ночного гостя. Не двигаясь, он следил за тенью. Будь это кто-то из Заклеймённых, едва ли ему посчастливилось бы увидеть своего убийцу.

Свет Луринатти высеребрил ночную рубашку гостьи. Тонкая, маленькая ступня, белая на фоне тёмных досок пола, ступила в комнату.

— Ты всегда спал очень чутко, — тихим, мягким голосом заметила Майра. — Папа считал, что чутко спят те, у кого совесть нечиста.

Волосы водопадом рассыпались по плечам и груди, лёгкий жест, с которым она откинула их с лица, вмиг перенёс происходящее на двадцать лет назад. Даже слова, с которыми она проникла в комнату, были те же.

Сев на край кровати, в пятно лунного света, она улыбнулась. Алый глаз Кареста, заглядывающий в окно с другой стороны комнаты, и белоликая Луринатти давали рассеянный серо-розовый свет, что скрадывал возраст гостьи. Длинные тёмные волосы укутали покатые плечи, спрятав худобу. Просторная ночная сорочка, чуть прозрачная, оставляла простор для фантазии.

Двадцать лет минуло, и теперь вместо восхищения и желания Дэймос ощущал горечь.

— Он спал так крепко, что не услышал, как смерть забрала жизни половины его семьи, — тихо отозвался он.

Или не хотел слышать. Та резня была наказанием за дурно выполненную работу, а Серый человек не из тех, кто прощает.

— Порой я думаю, что было бы, не сбеги я в ту ночь, — опустив глаза, Майра погладила плед. — Не поддайся я сладким речам соронца.