Медиум

Глядя на столь сильно нервничающего майора, мне, с одной стороны, хотелось его подколоть и посмеяться, а с другой — я таким взволнованным его никогда еще не видел. А это для меня серьезность ситуации демонстрировало куда как наглядно.

— Расслабься, конспиратор. Свиридов просто оказался очень общительным и свою должность назвал мне первым делом. Я честно не стремился специально это выведать. И, поверь, мне хватило ума осознать все риски почти сразу. Более того, дружище, — это слово я сказал с таким нажимом, что на Дамира стало просто жалко смотреть, настолько он сник, — если б ты мне сказал об этом сразу же, то я не стал бы даже участия принимать в твоей затее.

— Серый, ну прости! — Вот теперь из него вина и раскаяние просто били таким фонтаном, что аж пожалеть захотелось. Чертова эмпатия! Я же должен сейчас злиться на него! — Я действительно не мог тебе этого сказать! Ты понимаешь, Сухов на меня так давил, что другого выхода просто не было!

— Поэтому ты решил меня использовать втёмную?

— Да блин! Что ты такое говоришь, Секирин?! — натурально возмутился Галиуллин. — Ты уж так-то меня не оскорбляй!

— А что я должен, по-твоему, говорить, Дамир?! — Потихоньку, хоть и видя истинные эмоции собеседника, но я начал выходить из себя. Не хотелось, конечно, переводить разговор во взаимные обвинения, но понять позицию своего приятеля я был обязан. Иначе как мне потом вообще доверять ему? — Ты меня впутал в весьма мутную историю, хотя с самого начала знал, как там все непросто. Ты мне не дал даже элементарного информационного минимума, чтоб я мог принять решение, участвовать в этом деле или нет. Ты хоть подумал, что это ты полицейский, у тебя табельное оружие, охраняемая твоим ведомством квартира, куча спецпрограмм по защите сотрудников от криминала и прочая хрень. А я — обычный человек, у меня даже ружья в сейфе нет припрятанного!

— Так уж и обычный человек… — неуверенно пробормотал Дамир, явно намекая на мое почти абсолютное благосостояние, о котором он только мечтать и может.

— Представь себе, да! — не оценил я подобный намек. — У меня за плечами нет ни стрелковой подготовки, ни боевой. — Свое хобби в виде единоборств я от Галиуллина не скрывал, но все-таки драка на ринге и, например, бойня насмерть с подосланным мокрушником лежат в совершенно разных плоскостях. — Задумайся хоть на одну секунду, что будет, если меня захотят устранить? Что или кто им в этом помешает?

Я уже говорил, что на Дамира было жалко смотреть? Забудьте. Вот теперь он действительно выглядел ничтожно. Даже побитый трусливый пёс рядом с ним выглядел бы эталоном величия. Однако на последней фразе он резко вскинулся, как волчица, которая почувствовала, что ее волчонка кто-то посмел обидеть.

— Что?! Тебе угрожали? Не паникуй, Серж, я тебя в это втянул, я все и утрясу! Ты только скажи кто…

— ФСБ.

— Что?

— Ты слышал что.

— Тебе угрожали ФСБ? — Брови Галиуллина взлетели чуть ли не до границы волос на лбу, насколько его удивило услышанное.

— Нет, пока мне вообще никто не угрожал. Но федералы удивительно осведомлены о ваших таких секретных делах. Вплоть до того, что я привлекался без дачи расписок о соблюдении секретности.

Затем я коротко, но с нужными подробностями пересказал Галиуллину содержание беседы, которую я имел «удовольствие» вести с неким капитаном Андреевым, чтобы тот мог увидеть ту же самую картину, что и я.

— Хм-м-м… — Дамир задумчиво поскреб подбородок. — Он что, так и спросил про твои разговоры с мертвыми?

— Почти дословно. — Утвердительно прикрыл я глаза.

— Знаешь, Серега, — по полицейскому было видно, что он колеблется, но чувство вины пересиливает чувство долга, — я не должен тебе этого говорить! Но и промолчать не могу. Когда завалили Свиридова, в больших кабинетах поднялся настоящий шторм! Не знаю, какими правдами и неправдами старый хрыч урвал это дело для нашего ведомства, да это и неважно, по сути. Важно другое, Сухов сказал мне, что ФСБ и Следственный комитет отстранили от этого расследования. Я не знаю причин, это просто как факт.

Наступила минутная пауза, в течение которой каждый думал о своем.

— Сергей, — отвлек меня от тяжелых мыслей майор, — а у тебя не возникло впечатления, что этот Андреев тебя специально выводил из себя?

— То есть? — не понял я вопроса.

— Да то и есть. Не забывай, с кем ты имеешь дело. У ФСБ полный штат квалифицированных психологов, а ты личность известная. Если ты попал в их поле зрение, то будь уверен, твой психологический портрет уже составлен, а этот Андреев лишь инструмент, который должен добиться от тебя… нужных реакций, скажем.