Меделень

- Я проголодалась! - яростно крикнула Ольгуца. - Ты где, матушка Мария?

Услышав ее голос, с крыльца спустилась кухарка, раскинув руки так, что в них свободно мог уместиться целый двор, смеясь животом и выщербленным ртом, в белом платке и белом фартуке, с широким лицом и огромным туловищем евнуха.

- Тут я! Хорошо, что все вместе приехали, у меня цыплята на вертеле жарятся, будь они неладны.

* * *

Влажная простыня, прикрепленная к уголкам открытого окна, медленно надувалась и сдувалась, превращая жару, от которой вяли абрикосы в саду, в приятную прохладу.

В комнате девочек не было ни души... Вбежала босоногая Аника, поставила на стул легкий чемодан Моники и выбежала, хлопнув дверью и мимоходом поглядев в овальное зеркало шифоньера красного дерева и сверкнув белозубой улыбкой молодой цыганки.

Чемодан с бабушкиными инициалами остался один. В нем лежали портрет бабушки и кукла, одетая в черное, - в скором времени им предстояло увидеть новое жилище Моники...

Моника сидела за столом в столовой на стуле с двумя подушками и ела так, как учила ее бабушка: прикрепив салфетку к корсажу платья, опустив локти и держась очень прямо...

Если бы бабушка вошла в комнату девочек да надела бы очки, то, даже не притронувшись пальцем ни к шифоньеру, ни к ночным столикам возле кроватей орехового дерева, тут же увидела бы, что нигде нет ни пылинки, ни единой мухи, и с облегчением бы вздохнула; она услышала бы запах натертых воском полов, аромат прохлады, который бывает только в тиши старых домов, где зимуют яблоки и айва, и с добротой и лаской покачала бы головой; с трудом наклонившись над чисто застланными постелями и откинув уголок покрывала, увидела бы, что постельное белье - голландского полотна, что прачка трудолюбива, что в платяном шкафу лежит донник и лаванда; а если бы открыла шифоньер, то обнаружила бы в нем кукол, которые поджидали девочек, получивших похвальные грамоты за экзамены в третьем классе; сняла бы очки, протерла их и перекрестилась перед образом Пресвятой Богородицы, потом осенила бы крестом комнату и тихонько удалилась бы... потому что с минуты на минуту могла войти Моника.

В комнате у девочек не было ни души...

- Дети, позвольте мне снять пиджак; невозможно жарко!

Сняв чесучовый пиджак, господин Деляну остался в чесучовой рубашке с низким и мягким воротником. Подняв кверху руки, тряхнул ими; рукава соскользнули вниз. Эта привычка сохранилась у него с тех пор, когда адвокаты еще носили мантии. Он хранил мантию в надежде, что когда-нибудь Дэнуц наденет ее перед судом... Быть может, к тому времени "эти кретины" поймут наконец, - кретинами именовались все те, кто оспаривал профессиональные убеждения господина Деляну, - что мантия дает полет слову, и опять введут ее в обиход. Ну, а если нет, так пускай висит в шкафу и напоминает Дэнуцу о прежних временах.

Господин Деляну любил свою профессию, "как любовницу", - так сказал он однажды в своей речи перед кассационным судом, произнеся недозволенное слово со страстью и дерзостью, чтобы разбудить задремавшего советника, - и хотел, чтобы Дэнуц думал так же и когда-нибудь смог бы сказать то же самое о себе... Вот если бы Ольгуца была мальчиком!..

- Ну, Дэнуц, теперь ты гимназист! Взрослый мальчик! Теперь ты можешь сам решать. Хочешь быть адвокатом, как твой отец?

Госпожа Деляну пожала плечами.

- Дай ему сначала поесть!.. Дэнуц! Опять ты положил локти на стол!.. Посмотри на Монику, как она красиво ест. А ведь она меньше тебя!

Ольгуца с улыбкой сняла локти со стола. Дэнуц покраснел. Сверкнул взглядом в сторону Моники и Ольгуцы... Вот уже целый год ему ставили в пример Монику; это началось, когда Моника и Ольгуца готовились вместе, с одной и той же преподавательницей, к экзаменам в начальных классах... И кто открыл Монику? Ольгуца! Кто же еще! Это она, к ужасу кухарки, подбирала брошенных под забором котят. Но это еще куда ни шло! А вот Монику он терпеть не мог! Узурпаторша! Союзница Ольгуцы! Белобрысая!.. Дэнуц давно выжидал удобного случая, чтобы отодрать ее как следует за косы!

"Ничего!" - мысленно успокоил себя Дэнуц. И представил, как он бежит по дороге со змеем в руках.

Глаза Ольгуцы следили за ним сквозь опущенные ресницы. Он заметил это. Моргнул, встрепенулся. Ольгуца не сводила с него взгляда. Он тоже стал пристально смотреть ей в глаза.

- Почему ты на меня смотришь?

- Я? - удивилась Ольгуца.

- Да, ты! - ответил он, решив не давать ей спуску.

- Я смотрю не на тебя! Я смотрю на Монику! - объяснила Ольгуца, глядя на Монику. - Правда, мама?

- Нет, смотрела! - вышел из себя Дэнуц, указывая на нее пальцем и переводя все в прошедшее время.

- Ну и что? Разве нельзя?

- Хорошо! Посмотрим!

- Успокойся, пожалуйста! - укоризненно взглянула на него госпожа Деляну.

- Фуу! - обрадовалась Ольгуца, вытирая рот салфеткой.

- И ты тоже успокойся!

- А я ничего не делаю!.. Я чуть не подавилась! - вздохнула Ольгуца.

- Ну уж, ну уж!