Мед багульника

— Ювелирная копка, блин, — время от времени бормотал он, — Тоже мне, китайский фарфор…

Асе оставалось только наблюдать за этим процессом. Попутно можно было загорать.

А Свету поставили копать могилу. Ее обнаружили еще вчера, к концу дня — на рыжеватом глинистом фоне черное пятно правильной формы. И вот, как только пришли на раскоп, Галина Ивановна сосватала могилу Свете.

— Мамочки, — охнула оказавшаяся рядом Нинка Сумская.

— Что, Нинка, боишься? — прищурился Кирилл. — Правильно-правильно, сейчас покойничек выскочит, укусит тебя и убежит!

— Дурак ты! А если там кости? И череп? И вообще скелет?

— Ну и что, он же древний!

— Товарищи, если вы будете так говорить, я вам зачет не поставлю! Никакого покойничка вы здесь не найдете. Своих мертвых древние люди сжигали. Тут прах, пепел… Вот если б вы мне покойника нашли!

В глазах Галины Ивановны отразилась ее давнишняя мечта, но Света ей не дала размечтаться.

— Так как же мне ее копать? — мрачно спросила она.

— Убираешь всю эту черную землю, пока опять не дойдешь до рыжего. У тебя получится яма. Это и есть могила. Поняла?

Что ж тут непонятного? Света обвела совком черный овал и принялась рыть. Работа оказалась на удивление легкой. Земля была рыхлой, податливой, будто и не слежалась совсем за тысячи лет. Ни корней в ней не было, ничего — одна черная пыль. Яма углублялась быстро. Свете пришлось залезть в нее и копать у себя из-под ног. Вскоре могила была ей уже по пояс, потом — по плечи. Она увлеклась. И не слышала импровизации, которую наверху затеял Кирилл.

— Галина Ивановна, — очень вежливо начал он, — Обратите внимание, какой сегодня ветер.

— Совсем глаза заслепило, — подхватила Нина Сумская, — Пыль летит и летит.

— Ну что вы предлагаете, товарищи? Надо носить очки…

— Галина Ивановна, а легкие? Легкие не выдерживают! У меня, например, уже начинается астма…

— Давайте немного подождем, может быть, ветер стихнет.

— Как стихнет? Третий час уже дует — все сильнее и сильнее.

— Эй, на отвале! — закричала начальница.

На краю раскопа, на склоне, куда уносится обработанная земля, копошились еще двое. Они проверяли, не выбросили ли какие находки?

— На отвале! Вам тоже дует?

— Мы что! — донеслось оттуда, потому что там работали тоже не дураки, — Нас давно уже занесло и замело…

— Собирайте вещи — возвращаемся в лагерь! — в сердцах сказала Галина Ивановна, — В первый раз вижу такую смену. Чтобы так боялись работать!

— Она всем так говорит, — шепотом прокомментировали старшекурсницы.

Ася, увлекшись содержательным разговором с Большим — о том, почему у древних людей столько битой посуды, так и пошла с ним рядом в лагерь, не вспомнив о подруге.

И Света не заметила, как наверху все стихло. Она сидела на корточках и выгребала совком дно почти готовой могилы.

— Давай руку! — вдруг послышалось сверху.

Голос был глуховатый, мужской, незнакомый. Света вскинула голову. Нагнувшись над краем могилы, ей протягивал руку высокий худой парень в заштопанном свитере — тот самый, что жил один в камеральной палатке. Был он замкнут и молчалив, и никто к нему особенно не приглядывался. Вот сейчас он чуть ли не в первый раз заговорил при ней.

— Давай я тебя вытащу.

— Вот спасибо, — сказала Света, разгибая ноющую спину.

Она — из ямы, а он — на фоне неба — он вдруг показался ей… Она зажмурилась, встряхнула головой, потянулась к нему. Он одним сильным движение перенес ее наверх, на землю.

— Класс, — сказала она, оглядываясь, — Это все, значит, про меня забыли. Он промолчал, подобрал лопату и, не оглядываясь, пошел по узкой тропинке в лагерь. Света шла следом, вдыхала медовый запах цветов и смотрела в его чуть сутулую спину.

Глава 6. Мужчины, которых мы выбираем

— Между прочим, мы завтра дежурим, — ехидно сказала Ася, — Если ты и эту ночь будешь на лошадях скакать, воображаю, что ты завтра наготовишь.

— Может, будем по очереди: ты — завтрак, я — обед?

— Нет уж, спасибо вам большое! Каждый должен сам расплачиваться за свои хобби. Думаешь, мне хочется в четыре утра вставать? Я вообще сова.

— Зараза ты, а не сова. Кто с нами из мужиков?

— Большой. Короче: или обе встаем, или обе спим. Пусть убивают.

— Не убьют, — сказала Света, показывая на свод сахемских правил, — Читай параграф тринадцатый «Дежурный — личность неприкосновенная».

…На рассвете, в тот единственный час, когда местные ребята уже ускакали в деревню, а студентов еще не разбудили, Большой подвешивал над костром два ведра с водой, а Света с Асей, зевая, составляли меню на день.

— Христом Богом тебя прошу — только не лапшу, — говорила Ася, — Мне эта лапша до такой степени насточертела, что ты представить себе не можешь. Чтобы я ее когда-нибудь дома в рот взяла! Лапша с тушенкой, лапша без тушенки, лапша с тушенкой, лапша без тушенки…

— Давай пшенную кашу тогда. На завтрак.

— Сколько ни езжу в экспедиции, — откликнулся от костра Большой, — Никогда пшенка толком не получается. Всегда пригорает.

— Конечно, если на таком огне! Тише сделай… Стой! Ты зачем воду мешаешь грязной палкой?!

— Это не грязная палка, а сук такой закопченный. Им все мешают.