Мед багульника

День кончен. Погашен в нашей комнате свет… 

Машка уже спит, прижавшись ко мне. А я смотрю фильм, сделав звук совсем тихим, чтобы ее не разбудить. Какие-то космические приключения. Я устала так, что мало слежу за сюжетом. Звездное небо…  Иная жизнь, в иных мирах…  Когда я в последний раз видела звезды?

Мы с дочкой идем в театр. Довольно редко там бываем — но все же ходим. Я еще не могу рассказать дочке о замечательной книге Ивана Ефремова «Час быка». У него там общество делилось на «джи» и «кжи» — долго и кратко живущие. Интеллигенты, приносящие пользу, получали право на долгую жизнь. А безграмотные и сильные, работали, пока молоды, а потом — в расход. И сколько у меня есть сил — я буду тянуть дочку в «джи». «Кжи» у нас и так хватает.

К сожалению, в драмтеатре детских спектаклей нет, и мы смотрим «Братьев Карамазовых». На исходе второго часа Машка показала на артиста, который играл секретаря: то есть, сидел на заднем плане, и задумчиво водил пером по бумаге.

— Мам, чего он там рисует?

— Чёртиков, — ответила я, не подумав.

Всё. Машке попала в рот смешинка. Ее затрясло, она хохотала и не могла остановиться, так что мне пришлось ее вывести.

Насладились зрелищем, называется! Вернулись домой — и Машка скорее включила обогреватель, залезла под одеяло. Ромка тут же вскочил на постель, свернулся у нее в ногах и сладко вздохнул. Не спаниель, а кошка какая-то. Только не мурлычет…

Я налила себе бокал вина. И согреться, и настроение такое, будто отняли праздник. Сижу я — нарядная, в бархатном платье, тяжелые серьги качаются вдоль щек, а на душе так погано…

Налила еще бокал, включила компьютер…  Может, в Интернете отпустит…

Когда в почтовом ящике я увидела письмо от некоего Демидова — мне пришлось несколько минут вспоминать, кто это такой…  Иван Демидов…  Так это же тот инженер с автомобильного завода, о котором я писала. Мы поговорили, я сделала материал…

Он на меня тогда произвел сложное впечатление. Безусловно, умный. Тему свою знает так, что будь я без диктофона… Снимала потом запись и удивлялась — сразу шел прекрасный текст, практически ничего не надо было корректировать. Внешне тоже очень хорош. Мне нравится этот тип красивых лиц с примесью южной крови. По орлиному изогнутый тонкий нос, очень внимательный взгляд темных — так что зрачков не видно — глаз…  Так смотрят, когда не заботятся о впечатлении, которое производят, но стараются понять суть — человека, разговора… 

Одет изысканно даже: дорогой костюм, белоснежная рубашка, галстук…  И все это очень естественно, в этой одежде его удобно. На других, бывает, костюм сидит, как на корове седло…

Но казалось, он поставил между собой и людьми прозрачную, но прочную стену: не скажет слова лишнего, не будет в нем простоты, искренности…  Он и пошутит, и посмеется, и вместе с тем — ничего не узнаешь о нем, больше того, что он сам хочет сказать. Он об этом — прямо сказал, после того, как я задала вопрос — поддерживает ли его в работе семья.

— О себе — не люблю.

Что же он мог написать теперь? Я открыла письмо.