Мечтай обо мне

Видя, что Кимбра колеблется, старик обратился к ней мягко, как к ребенку:

— Леди, тебе неведомы наши обряды, и потому я с радостью объясню смысл того, который собираюсь исполнить.

Он сделал жест, и все смолкло: не только говор и перешептывания в толпе, но и музыка. Собравшиеся придвинулись ближе, чтобы лучше слышать.

— Такое дерево растет на центральной площади каждого норвежского поселения и воплощает Игдрасил — первое и величайшее из деревьев, корни которого уходили в мир мертвых, а ветви поддерживали мир небожителей. Бог Один принес великую жертву, когда возлег на ветви этого дерева и оставался там девять дней без пиши и воды, истекая кровью. После его смерти на землю были ниспосланы руны — средоточие знания. Через них Один возродится для любого, кто желает прикоснуться к его великой мудрости. — Ульрих взял соединенные руки Вулфа и Кимбры в свои. — Вулф Хаконсон, ты пришел под дерево Игдрасил, чтобы назвать эту женщину своей женой. Клянешься ли ты беречь ее, защищать, принять в свой дом, прожить с ней целую жизнь и зачать в ее лоне детей?

— Клянусь.

— Кимбра из Холихуда, клянешься ли ты стать женой этому мужчине, вести его хозяйство, рожать ему детей и беречь его доброе имя, как свое?

Сердце у Кимбры сжалось. Она совсем не так представляла себе брачный обряд. Конечно, она не особенно задумывалась о браке: пока Хоук не поднял этот вопрос, ни к чему было забивать себе голову. Но для нее как-то само собой разумелось, что ее брак получит благословение христианской церкви, а этот обряд, при всей своей важности и серьезности, оставался языческим. Он оставлял сомнения в законности брака.

Впрочем, подумала Кимбра, она все равно ответит согласием. Этого требует здравый смысл, любовь к брату… и тяготение к мужчине, что держит ее за руку.

— Клянусь.

Ульрих торжественно склонил голову. Парнишка (должно быть, что-то вроде служки) поднес украшенный драгоценными камнями кубок с медовухой, который старик передал Вулфу.

— Испей и тем скрепи брачный обет.

Вулф принял кубок, но вместо того, чтобы выпить вина самому, приблизил край к губам Кимбры и держал, пока она не сделала несколько глотков. Медовуха была густой, сладкой и пряной, она скользнула в горло, обжигая его. Когда она отстранилась, Вулф приложился к кубку там, где только что были ее губы, и одним духом его осушил. Толпа взревела от восторга, качнулась к ним, но замерла, повинуясь взмаху руки.

— Обряд не закончен.

Ульрих, улыбаясь, отошел в сторону, а его место занял длинный и тонкий, как жердь, молодой человек в коричневой рясе, на вид настоящий монах. У Кимбры округлились глаза.

— Да, миледи, я служу Господу нашему и стараюсь донести его слово до этих добрых людей. Зовите меня брат Джозеф.

Кимбра порывисто обернулась к Вулфу.

— Как? У вас тут есть и католический священник?!

— Мы, норвежцы, даем приют каждому, кто проходит через наши места, особенно если это ненадолго.

— К примеру, года на три, — вставил монах, улыбаясь во весь рот. — Лорд Вулф великодушен и весьма гостеприимен, миледи.

— На всякий случай, брат Джозеф, просто на всякий случай. И, как видишь, такой случай представился. А теперь к делу! Ночь не будет длиться вечно.

— Встаньте на колени, дети мои, — торжественно произнес совсем юный монах.

Кимбра преклонила колени, все еще ошеломленная внезапным исполнением заветного желания. У нее и в мыслях не было обратиться к Вулфу с подобной просьбой, но этого и не потребовалось. Что это — великодушие или простой расчет, средство привязать ее к себе еще более весомыми узами?

— Отец наш небесный, — говорил брат Джозеф, — благослови этот союз. Ты, что отдал Сына своего ради спасения рода людского, излей любовь Твою на этих двоих, озари их путь и наполни их жизнь радостью и счастьем. Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа я объявляю вас мужем и женой!

Теперь уже толпа пришла в полное неистовство и захлестнула молодых. Мужчины подняли на плечи Вулфа, а женщины — Кимбру, бегом трижды обнесли вокруг священного дерева и наконец, задыхаясь от смеха, усадили в трапезной за почетный стол. Зажигательная музыка возобновилась. Пока рассаживались остальные, пока слуги сновали вокруг, наполняя блюда и кубки, рука Кимбры лежала на столе, накрытая ладонью Вулфа.

— Все в порядке?

Она не могла ответить — слова не шли с языка. Кимбра была словно в тумане, почва норовила уйти из-под ног. И все же… Взгляд сам собой потянулся туда, где пришелся удар ее кулака. По спине пробежал невольный холодок. Как она могла так забыться? Как могла поддаться низменному порыву? Следа не осталось, но мужская гордость Вулфа была, конечно уязвлена. Почему он не наказал ее, даже не упрекнул? Неужели он считает, что заслужил удар?

И Кимбра кивнула в ответ, хотя понятия не имела, в порядке ли хоть что-нибудь в происходящем и в ней самой.