Мечта Мира

Вдруг многие из присутствовавших в зале людей встали с места и с криком попадали мертвыми на пол. Скиталец схватил свой лук. Те, кто остался в живых, сидели неподвижно, совершенно парализованные страхом. Только Мериамун была спокойна и холодно смотрела на все происходившее, так как не боялась ни смерти, ни жизни, ни богов, ни людей. Пока она сидела, а Скиталец осматривал лук, они услышали шум, топот множества ног, все возраставший и приближавшийся к ним. Скоро двери раскрылись и вбежала женщина в ночном одеянии, неся в руках обнаженный труп мальчика

— Фараон! — вскричала она. — Фараон, и ты, царица! Взгляните, ваш сын умер… ваш новорожденный сын мертв! О, Фараон! Царица! Он умер внезапно на моих руках!

Она положила мертвого ребенка прямо на стол, среди золотых сосудов, среди гирлянд цветов и золотых чаш с вином.

Фараон встал с места, разодрал свою пурпурную одежду и громко заплакал. Мериамун также встала и прижала к груди своего мертвого первенца. На нее было страшно смотреть, хотя глаза ее были сухи.

— Это проклятие навлекла на нас эта злодейка, эта лживая Гаттор! — произнесла царица.

— Нет, нет, это не Гаттор, не наша священная Гаттор, которую мы почитаем, — закричали присутствовавшие, — это бог мрачных Апура, которых ты, царица, не хочешь отпустить, послал все бедствия на голову Фараона и на твою!

Пока они кричали, шум извне все возрастал и усиливался, так что стены дворца затряслись. Раздался страшный тысячеголосый вопль, какого никогда не раздавалось в Египте.

Двери снова отворились, стражу оттолкнули в сторону, — и в залу вошла толпа сильных и рослых чужеземцев. Лица их были бледны, глаза блуждали. При виде их Скиталец пришел в себя: он боялся богов, а не людей, и, натянув лук, вскричал:

— Очнись, Фараон, очнись! Враги пришли. Вся ли твоя стража здесь?

— Да, все, кто остался в живых, — отвечал капитан телохранителей, — остальные умерли!

Едва он успел произнести эти слова, как в зал вбежал человек. Это был старый жрец Реи, командир легиона Амен.

— Слушай, Фараон, — вскричал он, — твой народ умирает тысячами на улицах. В домах царит смерть. В храмах бога Пта и бога Амен большинство жрецов умерло!

— Все ли ты сказал, старик? — вскричала царица.

— Не все еще, царица! Солдаты обезумели от страха и убивают начальников; я сам едва спасся от них. Они клянутся, что ты навлек смерть на Египет, так как не хотел отпустить Апура. Тысячная толпа бежит сюда, чтобы убить Фараона и тебя!

Фараон громко застонал.

— Возьми свое оружие, Эперит, война близко! — сказала Мериамун Скитальцу.

— Я не боюсь битвы и раздраженных людей, царица! — ответил тот. — Муж должен бояться только гнева богов. Стража, сюда! Сомкнитесь вокруг! Не бойтесь, не пугайтесь!

Его фигура была так величественна, лицо горело такой отвагой, что испуганная стража опомнилась, выстроившись двойным рядом около него. Каждый приготовил свой лук и стрелы.

Придворные Фараона и уцелевшие гости спрятались позади солдат. Вдруг двери были вышиблены могучими ударами толпы, которая шумно ворвалась в зал. Тут были солдаты, бальзамировщики, кузнецы, почерневшие от копоти, писцы, сгорбившиеся над писанием, рыбаки, ткачи и даже прокаженные от ворот храма. Все они обезумели от страха; за ними следовали женщины с мертвыми детьми на руках. Толпа начала ломать золотую мебель, рвать шелковые драпировки, побросала золотые пиршественные чаши прямо в лицо испуганным женщинам, громко требуя крови Фараона.

— Где Фараон? — вопили они. — Давайте нам Фараона и царицу Мериамун, мы убьем их! Наши первенцы умерли потому, что пророки Апура послали на нас проклятие за то, что Фараон задержал их народ в стране Кеми!

Наконец, они увидели Фараона Менепту, трусливо прятавшегося за стражей, и царицу Мериамун, которая молча стояла перед ними. Она держала на руках мертвого сына и смотрела на толпу горевшими глазами, которые блестели ярче, чем ее уреус.

— Назад! — воскликнула она. — Назад! Не Фараон и не я причинили вам столько горя и скорби! К нам также пришла смерть! Это ваша лживая Гаттор, которую вы почитаете, это чудо, которое внушает вам любовь. Из-за нее вы терпите все эти бедствия, она навлекла на вас смерть! Разрушьте ее храм, убейте ее и освободите страну свою от проклятия!

Несколько минут толпа стояла молча, как лев, готовясь прыгнуть на добычу. Потом раздались крики: «Вперед, вперед! Убейте их, убейте! Мы любим нашу Гаттор и ненавидим вас. Вы навлекли на нас несчастье, и вы должны умереть!» — заорала толпа.

Они орали, бесновались, бросали камнями и палками в стражу. Высокий человек натянул тетиву и пустил стрелу прямо в грудь царицы. Мериамун сделал то, чего не сделал бы ни одна женщина. Спасаясь от смерти, она подняла перед собой тело мертвого сына как щит. Стрела, летящая в нее, впилась в нежное тельце ребенка.

Наконец, она уронила труп на пол.