Мечта империи

В следующее мгновение Вер почувствовал, что его собеседник исчез. Несколько человек столпились вокруг старого жреца, груди которого висел ящичек с надписью «Фонд Либерты». Лицо старика уродовал длинный багровый шрам. Может быть, это тот самый жрец, с которым Элий ездил в Счастливую Аравию?

В таверне было накурено, пахло пивом, пОтом, дешевым вином. За столиками горячо обсуждали вечерний выпуск «Авентинского вестника», но Вер не стал прислушиваться к разговору. Он заказал кружку германского пива, на закуску подали сочные колбаски. Вер успел проглотить две штуки, когда к его столику подошел незнакомец. Человек в линялой тунике и толстом сером плаще выглядел истинным авентинцем, то есть нищим, бунтарем, и изгоем одновременно.

– Ты – Юний Вер? – спросил авентинец.

Бывший гладиатор кивнул. Тогда незнакомец протянул ему запечатанный конверт и поспешно вышел из таверны.

Вер напрасно искал глазами Макрина. Тот не появлялся. Тогда Вер распечатал письмо.

«Макрин Юнию Веру, привет.

Ты воображаешь наверняка, что я буду умолять о снисхождении. Ошибаешься. Я ничего не прошу, а всего лишь хочу объясниться. Ты – гладиатор, и мы занимались с тобой одним и тем же делом. Но ты примитивен и не сумел понять, какое благотворное влияние на жизнь Империи оказывали поединки в подвале. Гладиаторы должны сражаться и умирать. Лишь когда льется кровь, желания исполняются безоговорочно. Арена без крови – не арена. Исполнение желаний без жертвы – всего лишь глупая потеха. Кровь нужна в любом деле. Вспомни, как Элий истекал кровью на арене. Как люди орали от ужаса и возбуждения! Или вспомни смерть Варрона. Смерть… Время останавливается. Все замирают. Каждый из многотысячной толпы в амфитеатре ощущает во рту солоноватый ни с чем не сравнимый вкус крови. Когда я начинаю писать новый библион, я ощущаю во рту тот же вкус. Воистину божественные мгновения!»

Вер скомкал письмо. Он боялся, что невольно позаимствует чувства Макрина. Его восторг и его жажду крови.

Вер заказал бокал испанского вина и осушил залпом. Лишь тогда расправил скомканную бумагу и принялся читать дальше:

«Так что истинные бои проходили в моем подвале, а не на арене Колизея. Если хочешь что-то исполнить, ты должен проливать кровь. Всегда и всюду проливать кровь, свою или чужую – не важно. Лучше чужую. Просто потому, что ее больше. И нет другого выхода из ловушки, в которую попадает каждый человек, приходя в этот мир. Все мы живем в огромной человеколовке. Каждый сидит в ней, как еще не рожденный в своем пузыре, скрюченный, с закрытым ртом и зажмуренными глазами. Выйти из нее можно лишь убивая, убивая и убивая. Возьми меч и выйди на арену! Я уже вышел. У каждого своя арена, свой меч и свой противник. И я сделал для Рима и его величия гораздо больше, чем ты, надутый и глупый гладиатор. И твоего снисхождения мне не надобно.

Будь здоров».

«Где Элий? – подумал Вер с тоской, вновь комкая бумагу. – Я так давно с ним не говорил! Он не рассказал мне, что такое доброта!»

Но может ли Элий объяснить Веру, откуда в нашем уродливом мире берутся такие уроды как Макрин?

Глава VII Седьмой день Аполлоновых игр. (Бои гладиаторов отменены)

«Сообщения вечерних вестников о том, что Александр Цезарь был взят под стражу по подозрению в совершении изнасилования, подтвердились. Пресс-служба Палатинского дворца отказывается давать комментарии. Сейчас Александр Цезарь находится в центре имени Галена, где проходит всестороннее обследование. Следствие по этому делу продолжается».

«Монголы разрушили плотины, распределявшие воды Окса [108] по всему Хорезму, и затопили улицы Ургенча. Кто не погиб от рук монголов, тот утонул, захлебнулись в мутных водах реки».

«Акта диурна.» 4-й день до Ид июля [109].

I