Мечом раздвину рубежи

– Отнюдь,– успокоил ее Григорий.– Я имел в виду совсем другое. Ты умна, как князь Аскольд, читаешь те же книги, что он, ты женщина и не питаешь личной ненависти к христианству, как русичи-воины, встречавшиеся с ромеями на полях брани. Поэтому именно ты, великая княгиня, можешь понять нас, христиан, и меня, их киевского пастыря, точно так хорошо, как князь Аскольд.

– Понять? В чем?

– В том, что киевские христиане не враги Руси. Русь может враждовать с христианской Византией, другими христианскими державами и их владыками, но не с нами, ее жителями-христианами. Этого не могли понять предыдущие князья, может, сие поймешь ты и сможешь убедить в этом своего мужа.

Ольга рассмеялась.

– Думаешь, кому-то удастся убедить князя Игоря в том. что христиане его друзья? А может, заодно признать друзьями Руси и хазар-иудеев? Тогда отчего Русь постоянно вынуждена защищаться от них, отчего на ее рубежах из года в год льется русская кровь? Нет, в доброжелательность к Руси Византии и Хазарии не верю даже я, женщина, а потому не собираюсь убеждать в сей нелепице великого князя.

– Я говорю не о любви Византии к Руси, а о том, что на ней вполне допустимо мирное соседство христиан и язычников, одинаково подданных великого князя. Отчего русичи-христиане должны отвечать за деяния императоров Нового Рима, германских королей, польских князей? Ведь русичи-христиане зачастую даже не видели их в глаза, их нога никогда не ступала на землю христианских держав. Не согласна со мной? – спросил Григорий, заметив в глазах собеседницы насмешливый блеск.

– Нет. Убеждена, что сейчас христианский Новый Рим желает разгрома войск моего мужа, равно как и поражения другого своего врага, Хазарии, от асиев, печенегов и гузов. Так почему иного должны хотеть и другие христиане, будь они даже русичами или хазарами по крови? Ведь для вас земная жизнь – всего краткий миг, а вечно жить вы собираетесь на Небе, подле своего Христа. Для вас родная земля, родной народ – ничто, для вас главное – принадлежность к вашей вере. Разве не ваши боги изрекли, что для них нет ни эллина, ни иудея? А значит, и русича, хазарина, печенега. Вы, христиане, служите только своему Богу, и никому более.

– Ошибаешься, великая княгиня. Разве ты не слышала или не читала, что наша вера гласит: всякая власть от Бога. Всякая! Ибо власть владык-иноверцев может посылаться нам, христианам, в наказание за грехи наши или как испытание крепости Христовой веры в наших душах. И наш удел не осуждать земную власть, а подчиняться ей! Это не просто слова, я готов доказать сказанное. Сейчас, великая княгиня, ты ломаешь голову над тем, кто я, проникший в твои замыслы – друг или враг? Так?

– Я действительно хотела бы знать это. Ибо то, что услышала от тебя, никогда не говорится без умысла.

– Мой умысел прост – я хочу убедить тебя, что христиане-русичи не враги киевским князьям. Пусть враждуют Русь и Византия – русичи-христиане верны родной земле и своему великому князю. Ты сказала, что мы, русичи-христиане, должны желать поражения войску твоего мужа, ибо Русь – извечный недруг христианской Византии. В таком случае я, пастырь киевских христиан, должен быть на стороне того, кто давно мечтает об ослаблении власти киевских князей. А я, наоборот, пришел предостеречь тебя от его возможных козней, поскольку нам, христианам, нужны покой и мир на Русской земле, дружба и понимание между живущими на ней племенами и верованиями, существующими на ней. Ежели я был бы врагом Руси или ее великого князя, разве открыл бы я перед тобой душу, дав понять, что твои тайные помыслы ведомы еще одному человеку, готовому помочь тебе во имя спокойствия на Руси.

– Ты хочешь помочь мне? В чем? – притворилась удивленной Ольга.

– В том, что удручало тебя после разговора с воеводой Свенельдом. Человеком, которого прежде опасался князь Олег, а теперь великий князь Игорь и ты.

– Великий князь опасается своего воеводы? Отчего бы это? Священник усмехнулся, снова взглянул на солнце.

– Великая княгиня, если я сегодня открыл душу, ты этого не сделала. Значит, еще не поверила, что я тебе друг. Когда поверишь, мы продолжим сегодняшний разговор; думаю, он будет и о воеводе Свенельде. А сейчас я должен покинуть тебя – паства ждет меня к вечерней молитве. До новой встречи, великая княгиня… ежели пожелаешь ее.

Григорий опустил голову в поклоне и направился к тропе.

Ладья мерно покачивалась на слабой, мелкой волне, солнце приятно припекало спину, и Игорь с трудом сдерживал желание закрыть глаза и не слушать голосов сидевших перед ним воевод и ярлов. Однако делать этого ни в коем случае было нельзя – участники воеводской рады должны были думать, что великий князь внимательно слушает каждого из них и в своем окончательном решении обязательно учтет его мнение.