Мечом раздвину рубежи

От одного Свенельда голова кругом идет, а как чувствовала бы себя она, не отправив в Хазарию или, того лучше, еще дальше, на Хвалынское море, его дружков Эрика и Ола-фа? Как дружно слетелись они на Русь, едва прослышав о готовящемся походе! А может, поход был лишь предлогом, чтобы собрать в Киеве столь значительные силы викингов? Лично она, Ольга, до сих пор не верит, что ярл Олаф, не бывавший прежде на Руси, случайно объявился здесь с дружиной всего на месяц позже Эрика и позволил так легко уговорить себя отказаться от службы у ромейского императора и пристать к войску ничем не знаменитого киевского князя. Наверное, оба заранее договорились со Свенельдом появиться весной в Киеве, чтобы при удобном случае повторить с Игорем то, что не столь давно свершил с князьями Аскольдом и Диром князь Олег? Ведь не секрет, что удачливой Олега в захвате власти и достигнутое им на Руси положена давно вызывали зависть Свенельда, а ярл Эрик уже мног. лет мечтал стать конунгом какой-либо русской земли.

Ольга прекрасно помнила, сколько сил и душевного покоя тратил князь Олег на поддержание равновесия между славянской и варяжской частями своей дружины, сколько изобретательности требовалось от него, чтобы не допустить опасного для себя усиления власти одной из враждовавших между собой групп киевских воевод и варяжских ярлов. При Олеге и не могло быть иначе! Ему, убийце киевских князей Аскольда и Дира, необходима была сильная варяжская дружина, чтобы отбить охоту у славян отомстить ему за гибель их князей. Точно так он нуждался в не менее сильной славянской дружине, дабы держать в узде прибывших с ним викингов, многие из которых смотрели на Киев как на захваченный у врага город и желали его разграбления. Олегу, желавшему навсегд остаться великим князем Руси, требовался мир между теми; другими, и он избрал для себя роль властителя, котором единственному по силам не допустить войны между полянами и пришлыми варягами. И ему это удалось…

Ольга сошла с тропинки, обогнула большой куст лещины и очутилась на маленькой полянке, откуда в просвет между двумя деревьями хорошо просматривался Славутич. Здесь, никем не тревожимая, полностью погруженная в свои мысли, не сводя глаз с голубой шири реки, она могла стоять часами.

Но почему проблема, от которой никуда не мог деться князь Олег, должна преследовать и Ольгу, тем более ее будущих детей? Разве она, славянка и жена Игоря, не имевшего отношения к убийству Аскольда и Дира, ответственна за деяния пришлого рарога Олега? Нет! А потому ей нечего страшиться славян, оттого не нужны ей, великой княгине, многочисленные викинги, мечи которых должны были оградить князя Олега от возможной мести полян. Но попробуй выпроводить из Киева прижившегося здесь Свенельда, рискни запретить появляться без великокняжского дозволения на Славутиче воинственным ватагам всевозможных ярлов, бывших сподвижников Олега и нынешних друзей Игоря! Миром подобная попытка вряд ли увенчалась бы, а вражда, тем паче война между русичами и варягами, была лишь на руку недругам Руси. Значит, нужно было исхитриться избавиться от засилья викингов иным, окольным путем, не зароняя в их умы подозрения и обиды, что надобность в них отпала и они стали лишними на Руси.

Она нашла такой способ! Нужно как можно больше варягов, как осевших на Руси, так и постоянно навещавших ее, отправить в дальний опасный поход, где, не щадя их, использовать в боях наравне с русичами. Неважно, победой или поражением закончится поход, главное, чтобы в этот поход ушло викингов как можно больше, а возвратилось как можно меньше. Пусть и русичей погибнет столько же, но их дружины наберут на родной земле прежнюю мощь гораздо раньше, чем викинги. И когда былое равновесие в силах нарушится в пользу русичей, можно будет приступить к укрощению честолюбивых замыслов варяжских ярлов. Причем осторожно, исподволь, сталкивая интересы тех, что давно осели на Руси и даже породнились со славянами, и тех, что хотели бы видеть славянские земли легкой добычей во время своих постоянных метаний из Варяжского моря в Русское и обратно.