Мечом раздвину рубежи

– Смотри, дружинники возвращаются из леса. Покуда они приготовят погребальный костер, ответь, зачем ты по пути к горе с кладом возился среди камней в расщелине и копал кинжалом землю? Признаюсь, я тогда подумал, что это последствия нашего поединка близ Итиль-кела, когда Арук крепко ошеломил тебя. Такое часто бывает, раны в голову могут сказываться на памяти и способности человека правильно мыслить.

– Я часто вспоминаю тот поединок, но совсем по другой причине. Меня беспокоит душа-оборотень Арука, которая сейчас витает где-то рядом, поджидая удобного случая отомстить нам. А на твой вопрос я отвечу. Но после того, как ты расскажешь, как сам разобрался в событиях сегодняшнего дня. Ведь ты говорил, что многое смог понять: и почему несколько лет назад мне с двумя товарищами удалось вырваться из засады горцев, и почему останки сгоревших кораблей оказались по чьей-то воле на верхушке каменной гряды.

– Когда в прошлый раз ты с товарищами угодил в засаду, горцы могли убить либо пленить тебя и твоих двух друзей?

– Убить – да, пленить – нет. Они напали, когда наш маленький отряд спускался по крутой тропе к горной реке в ущелье. Бой был коротким, и уже через минуту мы остались втроем. Став поперек тропы плечом друг к другу, имея за спиной ущелье, откуда на нас нельзя было напасть, мы приготовились умереть. Но враг отступил, хотя мог нас перебить стрелами, не подвергая свои жизни даже малейшей опасности. Ведь мы не сдались бы ни за что, ибо знали, что ждет нас в руках прибрежных горцев-разбойников, пожелавших узнать, почему мы оказались в их местах и чем занимались.

– Послушай, как я связываю ваше давнишнее труднообъяснимое спасение от смерти с появлением останков сгоревших кораблей на верхушке гряды. Ваша высадка в бухте, поход в горы и бой с мазендаранским кораблем не остались не замеченными горцами, и они пожелали узнать первопричину этих событий. Желание подогревалось тем, что в окрестностях бухты были обнаружены многочисленные следы вашего пребывания: обрушенные вниз каменные лавины, копоть от факелов в пещерах, засыпанные расщелины. Промышляя разбойничьим промыслом сами, горцы догадались, что могли делать вблизи глухой бухты пираты, преследуемые кораблем властителя Мазендарана. Они отправились за вами в погоню, устроили засаду, но беглецы предпочли погибать, но не сдаваться в плен. Когда их осталось трое, перед преследователями встал вопрос: убить их, как других беглецов, или позволить продолжить путь? Они выбрали второе, ибо со смертью последнего из вас тайна места захоронения сокровищ навсегда ускользала от преследователей. Отпуская вас, они могли надеяться, что рано или поздно вы или ваши товарищи, которым вы сообщите о кладе, возвратитесь за сокровищами. Ты хочешь что-то спросить?

– Почему выпустившие нас из засады горцы не повторили своего нападения? И разве, отпуская нас, они не понимали, что мы можем погибнуть в пути от голода, ран, при встрече с другими разбойниками? В этом случае они лишались возможности проникнуть в тайну клада точно так, как прикончив нас в засаде. А вдруг мы угодили бы в руки других горцев и под пытками открыли им место захоронения сокровищ? Что тогда?

– Для здешних жителей было все едино, кто прибудет за сокровищами. Им требовалось одно – чтобы кто-то извлек его из тайника. Кого после этого предстояло отправить на тот свет, им было все равно. А в вашу гибель в пути они не верили: такие, как вы, приучены выпутываться из любого положения, к тому же вас могли поблизости в море или горах поджидать товарищи. Так что преследователи, даровав вам жизни, поступили весьма благоразумно.

– Это поняли и мы со спасшимся другом. Мы знали, что сокровище нужно будет не просто откопать из-под насыпи, но и защитить в бою, и это не позволяло нам отправиться в бухту с малыми силами. Слушаю тебя дальше.

– Понимая, что за кладом могут явиться ваши друзья либо совершенно посторонние люди, и опасаясь, что им не удастся найти нужную бухту, так как вокруг множество ей подобных, здешние горцы придумали, как избежать этого. Они вытащили из моря и взгромоздили на верхушку каменной гряды останки обоих сожженных вами судов. Гряда – самое приметное в бухте место, а посему всякий человек, очутившийся в ней, обязательно увидел бы их. А развернутые к морю бортами, останки кораблей бросались в глаза уже у входа в горловину, соединяющую море с бухтой. Тот, кто явился бы за кладом, наверняка знал бы о произошедшем здесь когда-то бое и сожженных кораблях, а поэтому не спутал бы сию бухту ни с какой иной. Мне удалось связать воедино события прошлых лет и сегодняшнего дня?