Меч зари

Вопрос прозвучал так, будто наёмница не допускала иного варианта, кроме как, что из всех стражей до Джульетт Фэннинг первой доберется именно она. Сообразивший это Нобилиор бросил на Катрину быстрый взгляд и уязвленно улыбнулся. Он-то знал, что его способности равны ей. Они с Катриной единственные из всех стражей являлись наёмниками — редчайшей разновидностью особо подготовленных воинов. По крайней мере, в этой эпохе.

— У тебя будет соблазн узнать, — хрустальные глаза Понарина, видевшие ещё самого Лордока, впились в лицо наёмницы с высоты трона Триумвирата. — Что бы девчонка ни сказала, знание то бесполезно, и Триумвират в нём не нуждается. Её слова либо рассмешат тебя, либо посеют смуту в тебе. Такую же смуту, какая разойдется по всему нашему сообществу, если мы проявим неосмотрительность и поддадимся сомнению. Её пророчества ничто. Слова те ложны. Будь девчонка провидицей, знала бы сама, что толкует о противоестественном.

Столь беспечно уверенное отношение Понарина показалось Катрине крайне недальновидным. Наемница предприняла попытку достучаться до старейшего лордока рациональными доводами:

— Лорд-маршал, но ведь Триумвират стражей за тем и собран, чтобы защищать кланы. Он основан на идее опасностей столь серьезных, что без стражей существование нашего рода может оказаться под угрозой.

— Здесь находятся все трое основателей Триумвирата, — сказал Понарин, и его легкая усмешка рокотом отдалась в стенах этого темного зала. — Уверяю, нет необходимости напоминать нам, какими мотивами мы руководствовались.

Катрина замолчала и решила не вступать в спор со старейшим лордом-маршалом.

Дариус Морбий иронично хмыкнул. Зан остался бесстрастен.

Понарин продолжал, и голос его, подобный стихии, отдавался в сводах зала, как грохот волн отражается в прибрежных пещерах:

— Даже Лордок, первейший из нас, пал когда-то. Это урок, который преподнесло нам время. Перемены неизбежны. По отдельности мы можем пасть. Но кланы устоят. Триумвират это гарантирует. Скажите, лорды-маршалы, верно ли я говорю?

Зан и Дариус отозвались одобрительными воинственными выкриками в знак согласия. А Понарин вновь заговорил:

— Лордок пал, а наследие его сильно и властвует в нас. Мы не можем сгинуть. Мы носители тайны, неведомой даже необузданному воображению этой британской девчонки, что по собственной глупости обрекла себя на приговор Триумвирата. Будь она пророчицей, истинной Кассандрой[7], знала бы, что навлекает на себя смерть. Нам, видевшим падения империй, победы полководцев, рождение и смерть поколений, незачем страшиться её слов. Чем она отличается от цыганских девиц, дурящих головы впечатлительных господ? Проблема не в Джульетт Фэннинг. Не в её болтовне. Но в тех из нас, что могут поддаться сомнению. Страху. В тех из нас, что посмеют забыть КТО МЫ! — Неистовый гневный выкрик Понарина пронесся над залом, пристыжая собравшихся. — Мы убьем её даже не за её глупую болтовню, и вовсе не потому, что газеты самого населённого города в нынешнем мире подхватили эту историю, — спокойно заговорил Понарин, скользнув взглядом по фигуре Морбия. — Быть может, иные из нас жаждут её смерти лишь поэтому. А мы нет. Нам придется убить ее, потому что среди кланов найдутся неверящие. И пусть они неоднократно перешагивали будущее и само время, они всё ещё страшатся, что однажды будущее перешагнет через них. Если лорд-маршал клана стражей Дариус Морбий, величаемый убийцей фонарников, поддался сомнениям; если даже сама кровавая Астрид из Арля столь взволнована, то прочие кланы изойдутся в панике. Порядок нарушится. Доверие к защите Триумвирата пошатнется, и власть Триумвирата ослабнет, в чём мы абсолютно не заинтересованы.

— С вашего позволения, лорд-маршал, — почтительно изрек наёмник Нобилиор и обратился к остальным. — Я нахожу эти доводы в полной мере разумными. Среди кланов и без того тлеют оппозиционные настроения против нас, стражей. Вы знаете, нас упрекают в попытках взять всё сообщество лордоков под контроль милитократического правления. Но что за мир они бы построили без Триумвирата?

— Так мы проигнорируем пророчество и убьем девчонку лишь из-за политики? — с тенью усмешки отозвалась на его слова Катрина.

Зан, заметивший, как румынский лорд-маршал злобно ощерившись, раскрывает рот в ответ, поспешил сам ответить своей дочери, чтобы не допустить перебранку Катрины с Морбием: