Меч зари

Он был не молод и совсем не стар. Туго натянутое на черепе прямоугольное лицо сидело, словно подтаявший воск. Крупные губы тоже не имели четкой формы. И ни единой морщинки, даже мимической. Короткие, зализанные назад волосы открывали лоб.

Ледяная сталь его глаз скользнула по Бальдо, когда он приблизился. Абсолютно мертвый взгляд. Нобилиор обладал всеми приметами, которые идеально соответствовали его званию. Как и Катрина, он был посланцем самой смерти.

— Наемница! — с почтением громко приветствовал Нобилиор.

— Наемник! — так же ответила ему Катрина.

Оба склонили головы в знак уважения друг к другу. Два редчайших воина, специально отобранных и подготовленных как никто другой. Закаленных в горниле испытаний, столь суровых, что не перенес бы ни один смертный. Впитавших тысячелетнюю мудрость войн. Оба представляли собой острейшее жало, которым обладал Триумвират.

— Прекрасно выглядите, Катрина!

— Благодарю. И вы ни капли не изменились, Нобилиор.

Наемник коротко повернулся, взглянул на Бальдо, стоящего подле Катрины.

— Страж! — приветственно кивнул Нобилиор подданному румынского клана. — Не припомню ваше лицо. У Морбия что, пополнение в гвардии? — Но прежде, чем Бальдо успел ответить, Нобилиор не дождался его и вновь заговорил, обращаясь уже к Катрине: — Как вы находите наши пейзажи в это время года?

— Любуюсь, наёмник, — окинув взглядом светлеющие горные дали, ответила Катрина. — И считаю их в равной степени своими. Поскольку доводилось стоять в этой галереи и взирать на них издавна и весьма часто. Цитадель Триумвирата мой второй дом.

За её словами крылся ненавязчивый намек на то, что в этом поколении наёмников, она была первой и самой опытной.

— Пожалуй, как и для всех нас, — улыбнулся Нобилиор. — Как вы добрались из Королевства Сербии?

— Быстро. Телеграмма лорда-маршала Понарина весьма. взбудоражила, — с азартом в сапфировых глазах, проговорила Катрина. — Итак. Вам известно, что заставило Триумвират собраться в столь срочном порядке?

Вопрос этот прозвучал как утверждение. Нобилиор глянул на Бальдо, словно отмечая, что тот будет лишним при данном разговоре, и ограничился лишь кратким ответом:

— Не больше вашего. Как и все, жду, когда всё раскроется.

Он замолчал. Его мертвенный взгляд неподвижно оставался на лице Катрины. Непробиваемый, как толщина окружавших их стен. Наемница не поверила ему.

В галерею вышел герольд Понарина, объявил о завершении заседания и позвал всех заслушать решение Триумвирата.

— Прошу! — с холодной учтивостью пригласил Катрину вперед Нобилиор.

Стражи трех кланов прошли в тронный зал и оказались в величественном длинном помещении с высоченным потолком.

Выложенный из темного камня габбро, убранством зал походил на окружающий горный пейзаж, но превосходил его торжественностью прямых линий. С тремя стрельчатым окнами позади трона и восемью световыми шахтами в потолке, столь длинными и устроенными таким образом, что прямой солнечный свет не попадал сюда даже днем.

Еще никем не занятый высокий черный трон из того же камня стоял на постаменте, под острым углом врезающимся в зал, словно нос корабля, застрявшего во льдах.

На стенах красовались высеченные гербы трех кланов: Вэллактов, Морбиев и Люцерберов. Символы равноправной власти каждого из лордов-маршалов в этих чертогах. За их пределами же на многие километры вокруг простирался ореол обитания клана Понарина.

Каждый раз на трон Цитадели Триумвирата садился один из трех лордов-маршалов и объявлял решение, которое приняли все трое. Кто именно будет объявлять решение, согласно протоколу, выбиралось вначале каждого заседания. До того, как начнется обсуждение, и станет ясна суть самого решения.

В этот раз вышел сам Понарин. Длинноволосый брюнет, затянутый в кожаный тренчкот на пряжках вместо пуговиц. Высокий и на удивление молодой для старейшего из бессмертных.

Устроившись на троне, Панарин немедля поднял над головой листок бумаги с телеграфными штампами и марками. Машинописный текст телеграммы был весьма развернутым.