Меч войны

И это всё может принести свободная торговля. Если бы мы достигли её, мы имели бы чистейшее серебро, текущее по Гудзону, по Делавэру и Саскачевану, так же, как и по старине Темзе. Каждый мужчина в Англии, как и в Новой Англии и во всех других колониях, имел бы по десять рубашек, а каждая женщина — свой дом и очаг, и каждый ребёнок — полный живот и обувь на зиму. Если бы у нас была свободная торговля, мы имели бы сотню торговых домов, устремившихся на Восток. Америка освободилась бы от произвола компании, а товары — от её налогов. Через десять лет все торговые дома Лондона и Ливерпуля посылали бы суда в Кантон и Бенкулен и Калькутту! Я бы стал королём чая в Бостоне и Нью-Йорке; и весь земной шар был бы соединён торговыми связями: английские трюмы, заполненные английскими изделиями и английскими тканями, суда с китайским чаем, вирджинским табаком, сахаром с Ямайки и рыбой с Ньюфаундленда; рис и хлопок — из Чарльстона, твёрдая древесина — из Гондураса, меха — из Гудзонова залива, но самое главное — богатства Индостана: драгоценности и звонкая монета. Подумать только! Сотня английских и колониальных торговых домов, соперничающих друг с другом, и «Флинт — Сэвэдж энд Кампэни» — впереди многих. Бог мой! Какой бы это был мир! И будет когда-нибудь!»

Он сдвинул подзорную трубу и прошёл ещё дальше, вздыхая и похлопывая по карману своего жилета в поисках сигары, но вспомнил, что его запас сигар отобрали. «Бедная Аркали, — подумал он вдруг, вспомнив португальцев. — Твой отец говорит, ты плакала, пока не уснула. Клайв решил, что ты потеряла рассудок. Ну, не говорил ли я, что твой папа должен был позволить тебе облегчить свою душу пистолетом. У тебя были все права отомстить за себя и пустить пулю в сердце этого негодяя. Мне жаль тебя, девочка, и я сожалею, что так обошёлся с тобой ранее. Я никогда не хотел, чтобы наши планы, твои и мои, закончились ничем. Но такова жизнь, и в ней есть, чёрт возьми, справедливость, и ради неё трудятся некоторые добрые люди. Я постараюсь принести тебе радости со временем, можешь быть уверена в этом».

Он погрузился в тёплые чувства, которые вновь засветились в нём. «Вера! А где же, во имя всего святого, Королевский флот? Может ли быть, что Барнета действительно едят акулы, а капитан Пейтон — сопливый трус, каким он выглядит в письме к Совету? Что, если эскадра скрылась в дельте реки Хугли в Калькутте, ради своего спасения? — Он ударил рукой по каменному контрфорсу, сожалея, что у него нет свежесвёрнутого черута, чтобы затянуться. — А, ты знаешь правду. Не обманывай себя!»

Лёгкий бриз пошевеливал пыль у его ног и страусовую отделку на его шляпе. Он плюнул на свою руку и потёр её о бриджи, затем поднял палец, чтобы определить направление ведёрка.

Улыбка разлилась по его лицу. По всему южному горизонту серая линия лёгкой дымки скрывала и туманила даль моря и неба. Он увидел то, что хотел увидеть, и это воспламенило его как раскалённое ядро, которым он обстреливал французов. «Проверь сначала свои активы, торговец. Подсчитай весь дебет и найди каждый кредит, где только можешь. И затем иди на завтрак к адмиралу, как требует приглашение, и там подведи окончательный итог своим замыслам».

Роберт Клайв посещал её каждое утро, но Аркали не произнесла с ним почти ни одного слова. Сегодня он принёс для неё немного бренди в серебряной фляжке, надеясь, что это сможет принести ей облегчение, но запах спиртного лишь пробудил в ней свежие воспоминания о той страшной ночи, и слёзы опять стали наполнять её глаза.

   — Нет, не плачьте, ради Бога. Я принёс это, чтобы успокоить вас. Правда.

Он робко предложил ей свой платок.

   — Пожалуйста, уходите, мистер Клайв.

   — Не говорите так, мисс Сэвэдж. Ваш отец позволил мне навещать вас. Не будем же мы разочаровывать его?

Его платок упал ей на колени.

   — Может быть, я уговорю вас выпить чаю со мной?

Аркали покачала головой. Её локоны цвета меди спускались волнами на плечи. Она была прекрасной, но её лицо было бледно и несчастно, а глаза глядели в пространство почти невидящим взором.

   — Я хочу умереть, — вдруг тихо проговорила девушка.

Он смотрел на неё в изумлении, неспособный поверить, что она действительно произнесла эти ошеломляющие слова.

   — Что вы сказали? — глупо переспросил он.

   — Я сказала, я хочу умереть. Теперь, когда Хэйден мёртв, больше нет...

   — О нет, мисс Сэвэдж! Это ужасно, что вы говорите! Выбросьте из головы. Пожалуйста, я умоляю вас.

Её тело задрожало, и она снова начала плакать.

«К чёрту, — думал он. — Сегодня мне исполняется двадцать один год. День моего совершеннолетия! Я должен сказать ей, что он — жив. Я должен!»

«Но если ты скажешь ей это, — говорил дьявол внутри его, — она больше никогда не взглянет на тебя. Да и нарушить обещание, данное Стрэтфорду Флинту, ты не вправе».

   — Аркали, — сказал он, положив ей руки на плечи и стараясь заставить девушку посмотреть на него, — я пришёл сюда рассказать вам нечто очень важное...

   — Где он? — с надеждой выдохнула она.

   — Я лишь знаю, что его видели где-то к югу от Мадраса.

   — Но мы должны узнать, где он! Мы должны попытаться найти его.