Меч Шаннары

Алланон повел остальных мимо беспорядочного нагромождения камней туда, где скала раскалывалась надвое, видимо, ко входу в загадочную долину. Через несколько минут их взору открылось изумительное зрелище: обломки скал и валуны усеивали все дно и склоны первобытно-пустынной долины, черные и искрящиеся, как тот камень, который Шиа поднял на тропе. И больше ничего: только странные камни и маленькое озерцо. Темные воды тускло поблескивали зеленовато-черным и медленно колыхались, как будто озеро было живым. Необычное движение воды поразило Шиа: рябь, как от ветра, однако никакого ветра не было. Долинец поглядел на Алланона и остолбенел: от сурового, непроницаемого лица хранителя исходило какое-то странное сияние. Высокий странник стоял неподвижно, погруженный в свои мысли, и не отрываясь смотрел на озеро. Даже долинец почувствовал непонятную тоску в этом пристальном взгляде загадочного человека на покрытые зыбью черные воды.

— Сланцевая долина — преддверие Чертога Королей, дом видений давно минувших эпох. — Низкий голос вырвался откуда-то из глубин широкой груди. — Озеро Хейдисхорн. Воды его гибельны для всего смертного. До дна долины вы пойдете со мной, но дальше я должен идти один.

Не дожидаясь ответа, он направился вниз по склону, уверенно ступая через каменные обломки, не сводя глаз с волнующегося озера. Его притихшие спутники шли следом, каждый чувствовал, что здесь, во владениях Алланона, в его таинственном молчаливом царстве, сейчас должно произойти что-то важное. Шиа не смог бы сказать почему, но он чувствовал, что хранитель истории, странник, мудрец и чародей, их провожатый в этом опасном походе, значение которого только он и понимал до конца, этот загадочный человек — Алланон теперь наконец-то пришел домой. Через несколько секунд они уже стояли на самом дне Сланцевой долины. Хранитель вновь обратился к ним:

— Вы подождете здесь. Что бы ни случилось — ни шагу вперед. Вы не двинетесь с этого места, пока я не закончу. Там, куда я иду, — одна только смерть.

Он отвернулся и пошел к волшебному озеру. Четыре пары глаз, не отрываясь, следили за удаляющейся темной фигурой. Шиа все-таки оторвал взгляд от мага и поглядел на брата: на лице Флика отразился панический страх — страх перед тем, что случится сейчас. Шиа едва не поддался желанию бежать — прочь отсюда, из этой зловещей долины, — и только сознание того, что это могло обернуться еще большей опасностью, удержало его на месте. Он невольно схватился за рубашку и нащупал кошель с эльфийскими камнями. Это его немного успокоило, хотя он сильно сомневался, что камни смогут защитить его от того, с чем не справится Алланон. Шиа тревожно оглядел лица своих товарищей, потом вновь повернулся в сторону озера: Алланон стоял у самой воды и, казалось, чего-то ждал. Мертвая тишина нависла над долиной. Друзья так и впились глазами в темную неподвижную фигуру, застывшую над зыбкими водами Хейдисхорна.

Медленно, очень медленно высокий странник поднял обе руки к небу: воды озера заволновались, потом взбурлили, как будто рассерженные и недовольные. Долина тяжело содрогнулась — какая-то скрытая, спящая жизнь, казалось, теперь пробудилась и рвется наружу. Объятые ужасом смертные беспомощно оглядывались по сторонам, опасаясь, как бы их не поглотила эта забитая камнями утроба разбуженного кошмара, принявшего облик пустынной долины. Алланон продолжал неподвижно стоять на берегу, вода в центре озера вскипела и взметнулась вверх, к темнеющим небесам, рассыпаясь сверкающей дымкой. В голосе булькающей воды слышалось явственное облегчение: наконец-то ей удалось вырваться на свободу из темных глубин. Самый воздух, казалось, глухо застонал и наполнился криками душ, запертых в тесном пространстве, потревоженных человеком, стоящим у края вод Хейдисхорна. Жуткие голоса, леденящие вопли смерти хлынули, врезаясь все глубже, в сознание четырех путников, что сжались, дрожа, у подножия склона долины. И вот уже стало казаться: еще немного — и рухнет последний защитный барьер и звуки из призрачного мира поглотят путешественников. Они застыли на месте, не в силах ни двигаться, ни говорить, ни даже думать, а звуки все плыли сквозь их сознание и уносились прочь, шепча что-то о существовании за пределами жизни, за пределами понимания смертных.