Меч Шаннары

Балинор кратко пересказал ему все последние события: как они свернули не на ту дорогу в Вольфстааге, как сражались с чудовищем в руинах мертвого города, потом шли к ущелью, где наткнулись на скопище гномов, и как им удалось «благополучно» его миновать. Услышав о том, что оба долинца тяжело ранены, Алланон немедленно переговорил с гномами, которых привел с собой, не забыв сообщить подозрительному Мениону, что если кто-то и может исцелить его друзей, то только они. Алланон продолжал слушать рассказ Балинора, гномы же поспешили к раненым. Заботливо склонившись над братьями, они достали какие-то пузырьки и принялись обрабатывать место укуса. Менион то и дело беспокойно поглядывал на них, размышляя про себя, почему эти гномы не такие, как остальные. Когда Балинор закончил рассказ, Алланон с горечью покачал головой.

— Это моя вина, мой недосмотр, — сердито пробормотал он. — Я смотрел вперед и пропустил то, что вблизи. Если они умрут, весь наш поход был впустую!

Он опять обратился к гномам, и один из них быстрым шагом ушел по тропе, ведущей к ущелью Ведьм.

— Я послал его разузнать о Генделе, — пояснил Алланон.

Целители подняли носилки, и весь отряд двинулся в путь. Гномы с носилками шли впереди, усталые путешественники тащились сзади. Целители успели осмотреть и как следует обработать рану Даела, теперь он мог идти без посторонней помощи. На ходу Алланон объяснял, почему здесь им нечего опасаться гномов-охотников:

— Мы приближаемся к землям сторов, тех гномов, что пришли со мной. Это особая ветвь рода гномов, совершенно отдельная. Сторы — целители. Они помогают всем, кто нуждается в лечении. У них свое правительство, они живут достаточно уединенно и никогда не вмешиваются в мелкие распри других народов. Их уважают и почитают во всех Четырех Землях. Их страна называется Сторлок. Это священная земля, и ни один отряд гномов-охотников не вступит туда без приглашения. И уж будьте уверены, сегодня никто их не пригласит.

Алланон рассказал, что уже много лет тесно дружит с этим безобидным народом, знает многие их секреты, иногда по несколько месяцев живет среди них, в небольшой общине Сторлок. На сторов можно положиться, заверил он Мениона, они обязательно вылечат его друзей. Это лучшие в мире целители, и не случайно он взял их с собой, когда возвращался через Анар к ущелью Ведьм. На дороге у самых границ Сторлока он случайно столкнулся с перепуганным гномом-гонцом и узнал от него о странных событиях у ущелья, что будто бы духи запретной земли вышли из гор, чтобы уничтожить прогневивших их гномов. Алланон догадался, что это были за духи, и попросил сторов пойти вместе с ним на поиски друзей, опасаясь, что их могут ранить в ущелье.

— Мне и в голову не пришло, что та тварь в Вольфстааге, чье присутствие я почувствовал на развилке, разумна и может снять оставленные мною знаки, — говорил хранитель. — Но я должен был предвидеть подобное и оставлять не такие заметные указатели. И потом: я прошел ущелье Ведьм днем, но почему-то не сообразил, что вечером там соберутся гномы на свою церемонию, чтобы умилостивить горных духов. Получается, я здорово вас подвел.

— Мы все виноваты, — объявил Балинор. Менион, молча прислушивающийся к разговору, был на этот счет другого мнения, но предпочел держать его при себе. — Будь мы внимательнее, ничего бы этого не случилось. Побольше бы бдительности… Впрочем, теперь-то какая разница? Главное — вылечить Шиа и Флика. И помочь Генделю, пока его не нашли гномы-охотники.

Потом удрученные, уставшие путники, измученные настолько, что не могли даже думать, замолчали.

Силы были на исходе. Казалось, тропе, петляющей между деревьями, не будет конца, четверо путешественников утратили всякое чувство пространства и времени. Долгая ночь подходила к концу, небо на востоке просветлело, а они все шли и шли. Только через час впереди замелькали огни, что всю ночь горели в домах сторов. Едва путешественники вошли в деревню, их окружили целители, похожие на призраков в своих белых плащах; глядя на путников с застывшей в глазах печалью, они проводили их в какое-то низкое длинное здание.

Внутри уже были приготовлены мягкие постели — путешественники повалились прямо на покрывала, слишком устав для того, чтобы сначала вымыться или хотя бы раздеться. Все мгновенно уснули, и только взвинченный Менион еще боролся с дурманящими объятиями сна, обводя затуманенными глазами комнату в поисках Алланона. Его не было видно. Тогда Менион поднялся с постели и, спотыкаясь, пробрался к закрытой деревянной двери, которая, как он смутно припоминал, вела в смежную комнату. Тяжело привалившись к косяку, он прижал ухо к щели. До него донеслись обрывки разговора Алланона со сторами. Они говорили о Шиа и Флике. В дымке полусна Менион не мог уловить всего, но понял, что целители уверены в том, что долинцы поправятся. Потом в той комнате открылась входная дверь и вошли еще несколько сторов, их возбужденные голоса смешались с возгласами ужаса и потрясения. С какой-то леденящей резкостью голос Алланона поднялся над всем этим гвалтом.