Меч Шаннара

Между тем наступил рассвет. Из-за горных хребтов на востоке величаво поднялось утреннее светило и озарило нежным розовым светом все вокруг. Стояли те трепетные часы утреннего покоя, когда любой громкий звук или резкое движение вступали в грубое противоречие с тихой и прелестной негой, которая была разлита вокруг. С большим сожалением Балинор подошел к своим спящим спутникам и осторожно разбудил их. Путешественники проснулись быстро и, наскоро перекусив, были готовы отправиться в путь. В утреннем воздухе стояла прохлада, и все члены отряда ежились и потирали руки, безуспешно пытаясь согреться под первыми ласковыми, но еще холодными лучами солнца. Кто-то обнаружил отсутствие Алланона, на что Флик ответил, что после полуночи знаменитый историк исчез, ничего не сказав. Его неожиданный уход теперь уже мало кого удивлял, и спустя несколько минут об исчезновении Алланона забыли совсем.

И через полчаса все путешественники уже стояли на тропе и стали осторожно продвигаться к северу через густые дебри Волчьих гор. Шли медленно, почти молча, в том же порядке, что и прежде. Вел друзей по-прежнему Гендель. В мастерстве охотника и ловкости следопыта с ним мог соперничать только Меньон Леа, который с особой бесшумной грацией и ловкостью, присущей прирожденному охотнику, скользил по тропе и в мгновение ока преодолевал препятствия, которые неожиданно возникали перед ним. В глубине души Гендель испытывал истинное почтение к принцу Леа. Однако это не мешало ему сознавать, что Меньон Леа при всех его искусных навыках излишне горяч и недостаточно опытен, а здесь — в этих трудных условиях — нужны холодный ум, крепкая воля, осторожность и знание этих мест. Только в этом случае человек может остаться живым в этих лесах. Однако понимая, что практика иногда ценнее любой теории, Гендель уступал свою роль ведущего Меньону Леа и тщательно следил за тропой, где в любую минуту могли появиться нежелательные сюрпризы.

Одна деталь не замедлила привлечь внимание Генделя. Даже не бросившись в глаза остальным путешественникам, она сразу насторожила его. С особой тщательностью осматривая тропу на всем протяжении их пути, Гендель окончательно убедился в том, что на ней совершенно отсутствовали чьи бы то ни было следы, а следов Алланона вообще не было видно. Белые лоскутки исправно появлялись через определенные интервалы — внешне все выглядело спокойно и в полном соответствии с намерениями Алланона. Но все-таки чрезвычайно странным было то, что отсутствовали всякие, даже малейшие отпечатки следов! Генделю не раз приходилось слышать об экстраординарных способностях загадочного странника, но ему даже не приходило в голову, что человек может столь мастерски скрывать свои следы. Это весьма озадачило Генделя, но, решив не говорить о своих догадках, он молча шел дальше…

По странному совпадению Балинор, замыкавший процессию, тоже в эти минуты думал о великом историке и мыслителе из Паранора, чьи познания были столь велики и обширны, что подчас казалось невероятным, как мог человеческий мозг вместить такой громадный объем информации. Великий путешественник побывал всюду, во всех странах и на всех землях, и приходилось только удивляться тому, как мало знали о нем до сих пор все окружающие. Сам Балинор слышал об Алланоне с самого детства, не раз видел его, но каждый раз его поражала загадочность облика этого человека. Казалось, он всегда был окружен таинственно-мистическим ореолом, проникнуть сквозь который было вне пределов досягаемости для смертного человека. Ученые мужи всех стран и народов почитали Алланона как величайшего ученого и философа, которому до сих пор не было равных, а его редкие способности путешественника, молодой азарт, невиданная сила и ловкость внушали неподдельное восхищение каждому, кто имел счастье встретиться с ним. Балинор неожиданно поймал себя на мысли о том, что на всем немалом протяжении знакомства с Алланоном в этом человеке ему никогда не удавалось заметить какие-либо возрастные изменения. Алланон всегда был в одном и том же возрасте! Балинор сознавал, сколь парадоксальный характер носит его наблюдение, но самое главное заключалось в том, что это действительно было так.

Между тем тропа, по которой шли путешественники, стала заметно сужаться, и густые деревья справа и слева сомкнулись вверху в один сплошной монолитный лиственный полог. Меньон придирчиво посматривал на заботливо укрепленные белые метки, но в душе у него — несмотря на эти белые отметины благополучия — бродили сомнения. Он с особой осторожностью поглядывал вокруг. Был уже полдень, когда путники подошли к тому месту, где тропа неожиданно раздвоилась. Меньон застыл в немом удивлении.

— Это более чем странно. Тропа раздвоилась, и на развилке нет ни одного опознавательного знака — не может быть, чтобы Алланон забыл об этом. Тут что-то не так… — тихим голосом произнес Леа. И тут Гендель все-таки заметил прикрепленные в странном месте полоски белой и красной материи.

— Да, определенно что-то случилось, — с тяжелым вздохом сказал Ши. — По какой же тропе нам следует идти?