Меч Шаннара

Меньон, Флик и братья-эльфы чрезвычайно заинтересовались системой и, забыв об опасности, начали рассматривать странные трубы. Однако Алланон, на ходу перекинувшись несколькими фразами с Балинором, дал знак идти вперед, и через минуту все вышли из жаркой камеры и снова пошли по узкому коридору. Флик не мог отвести глаз от причудливой отопительной системы и на какие-то секунды отстал от друзей. И в этот самый момент, когда он бросил прощальный взгляд на необычную камеру, он ясно увидел… темную фигуру Носителя Черепа, появившуюся неизвестно откуда.

Флик похолодел от ужаса. Все внутри у него сжалось от предчувствия неминуемой роковой схватки. Ему показалось, что волосы на его голове зашевелились и встали дыбом. Страх, внушенный этим безжалостным врагом, был настолько велик, что на какое-то время Флик утратил способность здраво оценивать окружающую обстановку. Существо, скрючившееся в отвратительной и угрожающей позе, смотрело прямо на Флика, вселяя ужас и отчаяние в несчастного юношу. Руки-клешни сжимались и разжимались, челюсти лязгали, и казалось, перед ним может устоять лишь камень. Огромная мерзкая фигура Носителя Черепа, как и прежде, была закутана в черный плащ, на лице играли черные тени, изо рта вырывалось зловещее клокотание, а в глазах проглядывала неминуемая угроза смерти.

Остальные участники путешествия застыли от немого ужаса, увидев это мерзкое создание, напоминавшее скорее зверя, нежели человека. Алланон дал знак всем немедленно уходить и в одну секунду оказался рядом с Фликом. Уходящие фигуры в отчаянии посмотрели на Флика и Алланона; Меньон пытался было вырваться и броситься на выручку Флику, но сильные руки Генделя схватили его и заставили подчиниться приказу Алланона.

— Друид, сдавайся! Глупо противостоять мне! — раздался страшный голос Носителя Черепа. Зверь в человеческом облике заговорил, и от этого стало совсем жутко. — Ты обречен. Вы все обречены с того самого момента, когда решили отправиться на поиски Меча. Лорд Уорлок знал, что вы придете сюда. Он знал, что вы все равно попадете в его руки!

— Убирайся с дороги, проклятый! — яростно закричал Алланон, и всем показалось, что задрожали каменные стены. — Ты никого не напугаешь здесь. Мы возьмем Меч, и ты не сможешь помешать нам. Прочь, исчадие! Пусть твой Хозяин попробует остановить нас!

Голос Алланона был страшен. Его слова, как маленькие острые кинжалы, проносились в горячем воздухе и вонзались в мерзкое туловище Носителя Черепа, который корчился от боли при каждом слове великого Друида. Между тем отвратительное существо распустило черные крылья, заскрежетало зубами и, казалось вот-вот воспламенится от захлестывающей его ненависти к противнику.

— Алланон, я уничтожу тебя! И тогда никто не сможет завладеть Мечом! Мы с самого начала охотились за тобой. И теперь ты в наших руках! Не только ты, но и твои помощники. Ха-ха-ха! Ты сам привел сюда того, кто нужен Хозяину! — захлебывалось в диком смехе ужасное существо, извиваясь и корчась. — Теперь наследник рода Шаннара в наших руках! Ха-ха-ха!

И похолодевшие от безнадежной шоковой ситуации все участники похода чуть не лишились сознания, увидев, что Носитель Черепа скрюченными пальцами указывает на Флика. Очевидно, существо не имело ни малейшего понятия о том, что Ши был потерян в водах горной реки и что здесь присутствует лишь его брат. Воцарилось гробовое молчание. Огонь бросал красные блики на обезумевшие от страха и отчаяния лица путешественников. — А теперь, глупцы, — раздался ненавистный голос Носителя Черепа, — вы умрете той смертью, которую вы заслужили! Ха-ха-ха!

Глава 16

Не успели отзвучать последние слова зловещего черного создания в раскаленном воздухе, как события приняли стремительный оборот. Повелительным жестом Алланон отправил остальных участников похода к открытой высокой лестнице, ведущей в главный зал цитадели Друидов. Объятые смертельным страхом, они безмолвно подчинились приказанию Алланона. И в тот же момент чудовище обратило свой полный ненависти взор на него и приготовилось к нападению. Флик застыл на месте: он не мог ни крикнуть, ни пошевелиться, ни вздохнуть. Он уже похоронил себя в пучине отчаяния и ужаса.