Меч, рассекающий листья

– Что так ? – заволновался Панчик, аккуратно осматривая лезвие.

– Да звонил мне на работу один тип. Такой голос, что ночь потом не спала.

– Понятно. То, о чём я тебе говорил.

– Вообще-то я сначала подумала, что это ты дурака валяешь, проверяешь меня. Но когда он

спросил про тебя, знаю ли я тебя, тогда я поняла, что могу влипнуть в историю.

– Ты уже влипла, как и я. Ты не бойся его, Рита. Он хоть и страшный, но, думаю, обижать тебя

не станет, если ты не будешь пытаться перехитрить его.

– А я и не пыталась. Он спросил про меч, я ответила.

– И что ты ему сказала?

Панчик едва не стукнулся лбом о лобовое стекло.

– Сказала, что отдала его тебе. Что, по-твоему, я могла ему сказать?

– Мне? – Панчик завертелся на сидении, как будто его обложили со всех сторон. Но вокруг было

всё так же тихо и без подозрительных машин. Он ухмыльнулся, осознав, что был не готов к

такому повороту. – Но получается, что ты его всё-таки обманула.

– Это вчера. А сегодня – нет.

– Тоже верно. Ладно. В любом случае ты всё сделала правильно, и он тебе ничего не сделает.

Скажи хоть, как вынесла его?

– По-твоему, меня должны обыскивать? Взяла холст на дом для реставрации. Обклеила лезвие

скотчем с двух сторон, он же острый, как бритва, не дотронуться. Приклеила к обратной стороне

холста, а сверху ещё холста кусок. Ты же видишь, на нём ворсинки. Он же липкий как зараза.

– Всегда считал, что женский ум более изощрён, чем у мужиков.

– Кто бы сомневался. Вы же думаете мозгами.

– Вот тут поподробнее, пожалуйста. Чем вы думаете, интересно.

– Я же говорю, у вас с фантазией не всё в порядке.

– Ладно, – рассмеялся Панчик, – удачи тебе, Медуза Горгона!

– Ещё чего? – Рита прыснула и даже присела от смеха, держась за свои красивые колени. – Это

кто такое придумал? Только не говори, что ты.

– Ну, разумеется, не я.

– Этот, что ли, казак Тимофей Львов? Пончик?

– Ну, а кто же.

– Ты мне телефончик его дашь как-нибудь?

– Ни за что. Я своими друзьями дорожу. Да он и сам тебя, как огня, боится.

– Он всё равно ответит мне за Горгону.

Панчик поднял стекло и покатил по старому асфальту в сторону города. Что-то подсказывало

ему, что за ним наблюдает ещё кто-то очень осторожный. Уже на выезде он всё же заметил

Королу. «Кто бы это мог быть? Не иначе, Протасята? Сам бы наехал незамедлительно.

Скорее его волчата по следу бегут. А без папаньки – главаря хрен набросятся. Ладно, и то хлеб.

Поглядим, что будет дальше». Под сидением лежало нечто стоимостью в птицефабрику вместе с

посёлком и прилегающей территорией. От этой мысли немного шумело в висках и потряхивало.

Ночью, как и Рита, он так и не уснул. Несколько раз выходил на балкон и видел знакомую

«Тойёту», в которой уже, не стесняясь, раскуривали косяки в открытые окна и слушали дорожную

попсню про крутых дальнобойщиков. Понимая, что это хвост, Панчик не выходил из дома

вообще, даже в магазин, ссылаясь на хандру и плохое настроение. Сначала он ждал, когда

объявится Слон, но потом махнул на него рукой, поняв, что это пустое дело. У Слона была своя

жизнь, а у него своя.

14.

Наконец-то объявился Эйноске. Панчик уже начал впадать в депрессию, когда услышал в

трубке телефона его голос. Эйноске звонил с городского автомата и без вступления и вопросов о

здоровье сообщил, что приехал человек, готовый ознакомиться с подарком. Из последнего слова

Панчик догадался, что книга и фотография произвели на Эйноске должное впечатление, и теперь

тон его голоса был совершенно другой. Панчик предложил для встречи свою квартиру, но

Эйноске наотрез отказался. При этом Панчик не мог сказать о неприятностях, связанных с

хвостом. Это могло раз и навсегда спугнуть дорогого клиента. К тому же он показывал дело так,

что меч действительно провалялся на чердаке, отчего ручка затерялась, а само лезвие потеряло

прежний блеск. Но на этот бред Эйноске никак не отреагировал, словно это была пыль, которую

легко сдуть одним дыханием. В конце концов, любопытство взяло верх, и Эйноске согласился

прийти в гости. Не проходя дальше прихожей, он долго вертел в руках обклеенный скотчем кусок

металла, и всё цокал языком и качал головой.

– Ну вы же понимаете, что определить цену этой вещи я сразу не могу. На это нужно время.

Панчик пожимал плечами и театрально вздыхал. – Ваш купец – наш товар – поддразнивал он

японца, понимая, что тот окончательно заглотил наживку и уже её не отпустит ни за что. Потом

Эйноске долго говорил по телефону Панчика и что-то доказывал, приводя в восторг своей

необычной тональностью и неожиданными переходами в голосе.

– Ну, вы же понимаете, – не унимался Эйноске, пытаясь навязать свои условия, – что это кот в

мешке.

– А, по-моему, это журавль в небе. Вернее, очень жирная синица в ладони.

– Как вас понимать, Родион? Я этой аллегории не знаю.

– Никогда не поверю. Вы русский знаете лучше меня.

– Уж извините, школу я заканчивал в Японии.

– У нас говорят, лучше синица в руках, чем журавль в небе.

– Ну что ж, в одном вы правы. Это не синица. Между прочим, журавль – японская птица и наш

национальный символ.

– Я не в претензии. Наверное, наши журавли отличаются от ваших другим акцентом. Так как