Меч некроманта

В переводе с древнепеликанского это означало «Пусть моего врага разнесет на мелкие клочки и рассеет по всем уголкам великой пеликанской империи». Джинну, как и каждому представителю его племени, ругаться приходилось в высшей степени осмотрительно. Всегда существовала вероятность, что какое-либо особо причудливое ругательство, восприняв толику присущей им энергии, воплотится в жизнь. Поэтому язык, на котором никто не говорил уже сотни лет, подходил для этой цели неплохо. К примеру, воплотить в жизнь только что произнесенные им слова, было невозможно. Как может кого-то разнести по всем уголкам империи, в данный момент не существующей?

— Что угодно нашему повелителю? — спросила у Джинна белокурая гурия.

Тот смерил ее тяжелым, словно кулак молотобойца, взглядом и буркнул:

— Ничего.

А что можно сказать, если против тебя ополчилась сама судьба? Ну, можно, например, в сердцах, разматериализовать одну из гурий. Но ведь через некоторое время ее придется обратно восстанавливать. Без нее — еще хуже. Наваливается скука.

Джинн тяжело вздохнул.

— Может быть, сиятельный, схожий с солнцем и луной на небе, господин желает, чтобы я его ублажила?

— Не надо, — буркнул джинн.

— Тогда, возможно, душа его стремится к музыке и танцам?

— Нет.

— Сладкого шербета?

— Отстань от меня.

Гурия поспешно поклонилась и юркнула к нему за спину, где и затихла. Поступила она, кстати, совершенно разумно. Пара-другая разматриализаций и восстановлений кого угодно научит правильно определять момент, когда рекомендуется скрыться с глаз и не напоминать о своем существовании.

Джинн уныло посмотрел на бассейн, возле которого сидел и, еще раз тяжело вздохнув, сотворил в нем трех золотых рыбок, с головками, напоминающими человеческие черепа. Одно движение его руки и рыбки, поднявшись к поверхности воды, стали выплясывать на хвостиках что-то вроде джиги.

М-да... Вот так бы заставить себе подчиняться и тех скелетов. Он бы с их помощью махом претворил в жизнь свой план освобождения. Только как можно воздействовать на мысли тех, у кого нет мозга? Как это сделать?

Огорченно взмахнув руками, Джинн вполголоса пробормотал:

— Грак-джи-джа-гаки-хар!

На древнепеликанском это означало: «Пусть их внутренности завяжутся узлом». Откуда у скелетов внутренности?

Хмыкнув, джинн слегка улыбнулся.

Вот именно — откуда? А вообще, не рано ли он впал в отчаяние? Ну, не получилось у него претворить в жизнь план спасения с помощью скелетов? Будет еще кто-то. Неизбежно.

Жизнь у крысиного короля достаточно суматошная. Пресной и нудной ее не назовешь.

Джинн хмыкнул.

Вот ведь кому-то везет. А тут — сиди в этой дурацкой лампе, купайся в давно осточертевшем бассейне, ласкай все тех же гурий...

Гм... бассейн...

Обитатель волшебной лампы вытянул ногу и коснулся кончиками пальцев поверхности воды. Теплая, чистая, ароматная вода, искупаться в истинное наслаждение.

Может, насчет бассейна он слегка погорячился? Так ли он ему надоел?

— Что угодно нашему повелителю?

Взглянув на вновь появившуюся перед ним белокурую гурию, Джинн не удержался, улыбнулся.

Нет, точно, он поторопился, решив, будто гурии ему надоели. Явно поторопился.

27

Мама — лучшая штука на свете. Быть рядом с ней приятнее, чем отгрызть голову какой-нибудь птичке, лучше, чем поймать и слопать зеленую шестиногую ящерицу, лучше, чем бежать по траве на двух сильных лапах и мечтать о тех, кого ты разорвешь на части, когда вырастешь.

Кусака знал это так же точно, как и то, что зеленое солнце обязано всходить на восходе и закатываться на закате, как то, что он со временем вырастет в настоящего, неутомимого охотника, от когтей и клыков которого не удастся ускользнуть никакой добыче.

От клыков и когтей, от огромных, страшных лап... В будущем, в далеком, ослепительном будущем... Потом...

А пока он бежал рядом с крысиным королем, стараясь от него не отставать, приглядывался к сопровождавшим их скелетам, запомнил как их зовут, слушал их разговоры, и все более убеждался, что они — дураки набитые. Хотя нет, не так. Один из них, предводитель, кажется, что-то собой представлял, а вот два других не стоили ничего. Да еще и болтали словно сороки.

И зачем крысиный король пошел с ними? Неужели их нельзя было просто разорвать? Ну да, они вооружены всякими, выглядящими опасно предметами. Только толку-то? Если у них есть лишь кости и нет мускулов, то они просто не могут быть очень сильны. А зубы? Это разве зубы? Такими зубами не напугаешь даже детеныша песчаного разбойника.

Нет, что-то тут не чисто. И все-таки мама с ними пошел, мама им подчинился. Почему? Вот бы узнать. Но сам мама вряд ли сейчас станет это объяснять. А кто-то другой...

Впрочем, есть и другие. Почему бы, например, не поговорить с любителями поболтать? Вдруг удастся из них что-то вытянуть?

Тиранозаврик, до этого тащившийся в самом конце двигавшейся по дороге группы, вдруг быстрее заработал лапами и, догнав шедших рядом Хромоногого и Широкую Кость, спросил:

— А правда, вы когда-то были людьми?

— Отстань, шкет, — буркнул Хромоногий. — Не приставай к старшим.

— Это кто — старшие?