Меч Лета

Блитц и Харт понуро молчали.

– Ну, что и требовалось доказать, – тряхнула головой Сэм. – Но я не часть плана Мимира и пить его *Кулэйд(прим. Товарный знак растворимого порошка для приготовления фруктовых прохладительных напитков; выпускается в нескольких вариантах)магических знаний не собираюсь.

– На Кулэйд непохоже. – возразил Блитц. – Больше напоминает пиво из корнеплодов с лёгким оттенком гвоздики.

Сэм повернулась ко мне:

– Тут явно что-то не складывается. Я понимаю, найти Меч Лета. Но зачем тащить его после этого на остров, именно туда, где Сурт им и намерен воспользоваться в своих целях? Это глупо.

– Но меч-то будет уже у меня в руках и….

– Магнус, – не дослушала меня она. – Твой отец отдал меч, и за это в Рагнарёк должен быть убит Суртом. Так уж назначено судьбой. По крайней мере, так написано в большинстве историй. А значит, меч все равно рано или поздно окажется у Сурта.

Меня от таких предсказаний кидало в жуть. Как кто-либо, и даже бог, мог сохранить рассудок, заранее зная в деталях о своей предстоящей смерти и веками вынашивая эту ужасную мысль?

– И почему Сурт так ненавидит именно моего отца? – не понимал я. – Гораздо логичнее ему было бы выбрать для этого какого-нибудь большого и сильного бога войны.

– Сынок, – с хмурым видом проговорил Блитцен. – Сурт жаждет сеять смерть и разрушения. Он жаждет пустить безудержный шквал огня по всем Девяти Мирам. Бог войны не в силах такого остановить, а Фрей в силах. Он – бог сезонов расцвета в природе. Бог здоровья и новой жизни. Он враг крайностей. Он сдерживает и лёд, и огонь. А Сурт не выносит препятствий у себя на пути. Поэтому твой отец его естественный враг.

«А как следствие, Сурт ненавидит меня», – отметил про себя я, а вслух поинтересовался:

– Но если Фрей точно знал, какая судьба его ждёт, то зачем расстался с мечом?

– Известное дело зачем. Любовь, – тяжело вздохнул Блитц.

– Любовь? – вытаращился на него я.

Сэм поморщилась.

– Ненавижу эту историю. Лучше, Магнус, решай скорее, куда поведёшь обедать?

Что до меня, то какая-то часть моего существа просто жаждала услыхать эту историю, а другая напомнила мне слова Локи: «Решишься ли ты искать то, чего жаждет твоё сердце, если тебе при этом будет известно, что после тебя ожидает участь твоего отца?»

Я уже убедился: у большинства скандинавских историй одна и та же мораль: знание не всегда равноценно заплаченной за него цене. Мне бы следовало хорошенько подумать об этом. Но яна своё несчастье, всегда отличался большим любопытством.

– Ну, обед, полагаю, нас ждёт вон там, впереди, – ответил я на вопрос Сэм. – Пошли.

Ресторанный дворик в так называемом Государственном Транспортном здании Бостона, конечно, не шёл ни в какое сравнение с Трапезной Павших Героев, но для бездомногобыл почти что Вальхаллой. Во-первых, располагался он в теплом атриуме, во-вторых, в него мог спокойно прийти кто угодно, в-третьих, там всегда оказывались свободные столики и, в-четвёртых, он охранялся не полицейскими, а только частной службой охраны. Достаточно стакана с каким-нибудь напитком или тарелки с недоеденной едой, и можешь сидеть там хоть целую вечность, пока тебя кто-нибудь не сдвинет.

Едва оказавшись внутри, Блитцен с Хартстоуном направились прямиком к контейнеру, куда посетители скидывают с подносов объедки.

– Стоп, ребята, – гордо остановил их я. – Сегодня едим настоящую пищу. Я угощаю.

Харт, подняв удивлённо брови, изобразил вопрос:

– У тебя что, есть деньги?

– У него здесь есть друг. – тут же напомнил ему Блитц. – Парень, который торгует фалафелью.

Сэм замерла.

– Чтоо?

И ей пришлось с таким видом озираться по сторонам, словно до неё только сейчас дошло, где мы находимся.

– Здесь круто, – поспешил её успокоить я. – Я действительно знаю парня, который работает в «Фалафельной Фадлана». Ты ещё мне спасибо скажешь. У них потрясающе вкусно.

– Нет… Я…. О, боги, – Сэм, похоже, ничуть не успокоилась и, натянув платок чуть не до самых глаз, тихо бросила:

– Я не могу. Может, мне лучше вас подождать снаружи?

– Не дури, – Блитц взял её за руку. – Если с нами увидят такую хорошенькую девушку, нам, возможно, достанется больше еды.

Сэм явно хотелось скорее слинять отсюда, но она все же позволила Харту и Блитцу усадить себя за столик. Видимо, следовало бы обратить побольше внимания на неё, а точнее, на то, как она неуютно здесь себя чувствует. Но стоит мне приблизиться на сто футов к «Фалафели Фадлана», как я забываю решительно обо всем на свете, кроме неё.

А с менеджером этого заведения Абделем я успел за два года бездомной жизни наладить крепкие дружеские отношения. Думаю, я для него был чем-то вроде благотворительного проекта.