Меч Лета

– Эйтри Джуниор, сын Эдны, – осадил его строгим голосом Набби. – Каков ваш последний предмет?

Джуниор резко выкинул свой томатного цвета кулак в сторону горна.

– Какого тролля теперь болтать, чем он был! Нет его больше. Туда улетел, там и спёкся. толпа потрясённо затихла. Судьи, сбившись в кружок, начали совещаться. Зрители в немом нетерпении ёрзали.

– Нам трудно далось решение, – наконец обратился к присутствующим Набби. – Обстоятельства вынудили нас делать выбор между расплавленной кучей мусо… – осёкся он. – Бесполезным хла… снова осечка. Пострадавшими цилиндрами, – наконец выговорил хоть что-то внятное он, – и кольчужной жилеткой, кольчужным галстуком и увеличивающее-уменьшающейся уткой Блитцена. Пошло половчее дело у главы судейской коллегии. Надо отметить, что дуэлянты шли, я бы так выразился, ноздря в ноздрю, однако победу мы всё-таки присудили Блитцену, сыну Фреи.

Публика зааплодировала. Многие зрители изумлённо охали, словно не веря происходящему, а одна гномиха и форме медсестры, возможно, она и была известнейшей среди других медсестёр Нидавеллира Няней Бемби, вообще упала в обморок.

Хартстоун прыгал на месте, и концы его полосатого шарфа реяли в воздухе не хуже любого знамени победы. Я искал взглядом Сэм, но она пряталась где-то в гуще толпы.

Джуниор злобно таращился и у него были по-прежнему крепко сжатые кулаки. По-моему, он прикидывал, не стоит ли врезать себе самому по лицу, а потом заорал:

– Ну и пошли вы все! Подавитесь моей головой! Не желаю жить в мире, где Блитцен одерживает победу в поединке ремесленников!

– Нет, Джуниор, я не буду тебя убивать, – устало произнёс Блитцен, в котором одержанная победа явно не вызвала ни гордости, ни злорадства.

– Не хочешь убить? – раскрыл от удивления рот старый гном.

– Нет, – подтвердил Блитц. – Ты просто отдашь мне серьги и цепь, как было условлено. И ещё публично признаешься, что мой отец был полностью прав насчёт старой цепи. Она нуждалась в замене ещё много лет назад.

– Никогда! – провопил Джуниор. – Подрывать репутацию своего отца не позволю!

– Как знаешь. – махнул рукой Блитц. – Придётся мне, видимо, все же идти за своим топором. Боюсь только, он у меня чуть-чуть затупился.

Джуниор с таким шумом сглотнул, что, наверное, стало слышно даже в задних рядах, и уставился с вожделением на пуленепробиваемый галстук.

– Ладно, была, в общем, у Билли своя доля правды, – выдавил из себя старый гном. – Нуждалась Глейпнир в замене.

– А ты был не прав, очерняя его, – с укором проговорил Блитцен.

У старого гнома начался тик сразу в обеих щеках.

– Был не нрав. Признаю.

Блитцен резко откинул голову, словно пытался что-то найти в мутной сере, служившей здесь небосводом. Губы его беззвучно зашевелились. Я не большой мастак читать беззвучные речи, но все же уверен, что он сказал:

– Я очень люблю тебя, папа. Прощай.

Затем Блитц требовательно посмотрел на старого гнома, тот щёлкнул пальцами. Один из охранников, голова у которого была туго перебинтована, а ноги после контузии молотом едва двигались, подковылял, пошатываясь, к Блитцену.

– Вот, вручил он ему маленькую бархатную коробочку.

– Серьги для твоей мамы, – последовало пояснение Джуниора.

Блитцен открыл коробочку. Внутри лежали две крохотные кошки из золотой филиграни с золотом точь-в-точь как на ожерелье Бринсингамен. Драгоценные зверьки вдруг потянулись. словно бы пробуждаясь от сна, и. поморгав изумрудными глазками, задрыгали бриллиантовыми хвостами. Блитц захлопнул крышку.

– Пойдёт. А где цепь?

Телохранитель бросил ему моток, похожий на свёрнутую верёвку для запуска змеев.

– Издеваетесь? – спросил я. – Разве этой фигней удержишь Волка Фенрира?

Джуниор смерил меня своим фирменным взглядом убийцы.

– Лучше уж помолчал бы, сопляк, коль ничего не смыслишь в таких делах. Ты ж о Глейпнир представления не имеешь. А она такая же тонкая и лёгкая. Прочность ей придают парадоксальные ингредиенты. Но эта, новая, будет гораздо прочней.

– Парадоксальные ингредиенты? Это ещё что такое? – повернулся я к Блитцу, который, ощупав верёвку, кивнул и даже присвистнул от одобрения.

– Он имеет в виду компоненты, которые, по идее, не могут существовать. Работа с ними безумно сложна и очень опасна. Глейпнир состоит из сплава звуков кошачьих шагов, птичьей слюны, дыхания рыб и женских бород.

– Ну тот компонент, который был в твоём списке последним, не так уж парадоксален, – возразил я.

– У чокнутой Элис из Чайнатауна есть борода, и довольно густая.

Джуниор фыркнул.

– Она, говорю тебе, намного сильней, чем Глейпнир. Имя я ей дал Линдскоти, – то есть Противник. И состоит она из самых зубодробительных парадоксов во всех Девяти Мирах. Wi-fi без лагов, искренность политиков, принтеры, не дающие сбоев в работе, блюда во фритюре, полезные для здоровья, и захватывающие лекции по грамматике.

– О да, отдал я должное старому злыдню. – Такого действительно не существует.