Меч Лета

Я поглядел на клинок, размышляя, нет ли в его составе частиц каких-то моих далёких пра-пра… ну там бабушек или дедушек?

— Когда меч правильно выкован. — продолжи тем временем свою лекцию Блитц. — костяная сталь способна разить существ сверхъестественных. Такое оружие представляет опасность даже для великанов и богов. Но чтобы оно таким стало, оно должно быть закалено в крови ижелательно в крови того существа, против которого меч должен быть наиболее смертоносным, по твоему желанию. — Меч Лета сделан именно так? — поёжился я.

— Не знаю. — к счастью, ответил Блитцен. — Меч Фрея был разработан ванами. Их методы для меня тайна. Возможно, они ближе к магии Харта.

Моя душа куда-то канула. Я всегда думал, что гномы мастера оружейного ремесла. Где-то внутри себя я надеялся, что Блитц сможет раскрыть мне некоторые секреты меча.

Я покосился на Харта, по-прежнему самозабвенно храпящею в своём мешке.

— Ты как-то сказал, что Харт очень много знает о магии. Я не критикую. Я просто никогда не видел, чтобы он сотворил хотя бы. Ну, разве что волшебное открытие двери. Что ещё он может делать? Блитц положил руку рядом с ногами Харта, будто пытаясь защитить его от меня.

— Магия вытягивает из него силы. Он очень серьёзно относится к её использованию. К тому же, его семья.

Блитц глубоко вздохнул.

— Современные эльфы не одобряют занятия магией. Родители очень сильно осуждали Харта за то, что он ей увлёкся. Он до сих пор чувствует себя неуверенно, когда пользуется заклинаниями на людях. Он оказался не тем сыном, которого желали видеть его родители, из-за магии и, ну, ты знаешь. — Блитц коснулся ушей. — Ну, сам понимаешь.

Мне очень захотелось сказать что-нибудь очень грубое о родителях Хартстоуна на языке жестов.

— Разве Харт виноват, что родился глухим!

— Эльфы, — пожал плечами Блитц. — У них пониженная толерантность. Воротят носы от всего, что не кажется им идеальным. И от музыки, и от литературы, н от изобразительного искусства, и даже, как видишь, от собственных детей.

Я чуть не крикнул, что это ужасно, но вовремя спохватился: люди-то в данном случае от эльфов мало чем отличаются.

— Ты все же ложись скорей спать, сынок, — пытался уговаривать меня Блитцен. Завтра у нас будет важный и трудный день. Чтобы Фенрир был надёжно связан, нам придётся прибегнуть к помощи одного гнома, и она обойдётсянедёшево. А ты для прыжка в Нидавеллир должен быть бодрым и полным сил.

— Для прыжка? — спросил я. Что ещё за прыжок?

Блитц кинул на меня обеспокоенный взгляд, будто бы мне скоро предстояли ещё одни мои собственные похороны.

— Утром ты должен суметь взобраться на Мировое Дерево.

Глава XXXVI УТЯТА!

Можете назвать меня психом.

Но я считал, что Мировое Дерево — этоочень большое дерево, а не ряд из бронзовых уток.

— Узрите! — сказал Блитцен. — Перекрёсток вселенной!

Хартстоун с благоговением преклонил колени.

Я глянул на Сэм, которая присоединилась к нам после смелого побега с урока физики. Она не смеялась

— Итак… — сказал я. — Я просто обращу наше внимание на то, что это всего лишь статуя «Уступите дорогу утятам!».

— А ты не улавливаешь в этом странное совпадение? — спросил Блитц. — Девять миров? Девять уток? Да вся эта символичность просто кричит: портал. Это место — суть всего созданного, центр Дерева, место, где проще всего прыгнуть от одной утки — я имею в виду, от одного мира — в другой.

— Ну, если ты так уверен…

Я тысячу раз проходил мимо вот этих самых бронзовых у точек. Какой там ещё портал? Они были основанына сюжете какой-то там детской книжки, в которой мама утка с утятамипереходили одну из бостонских улиц. Ну, симпатичная сценка. Вполне миленько смотрится в общественном парке. Водителям с детишками в тёплое время года полюбилось фотографироваться на Её фоне. А в Рождество на головы утки с утятами надевают маленькие красные санта-клаусовские шапочки. Но при чём тут центр мироздания?

Сейчас на утке с утятами шапочек уже не было, их по самые шеи запорошил снег, и выглядели они весьма одиноко.

Хартстоунпровёл над скульптурной группой руками тем самым жестом, которым проверяют на электроплите, не горячая ли конфорка, а затем, повернувшись к Блитцу, покачал головой.

— Что итребовалось доказать, — сказал тот.

— Как я и опасался, — сказал Блитц. — Мы с Хартом слишком часто путешествовали. Мы не сможем активировать уток. Магнус, нам понадобится твоя помощь

Я ожидал разъяснений, но Блитц просто молча взирал на скульптурную группу. Сегодня он облачился в новый головной убор, который решил протестировать. Это был белый шлем с темной вуалью, доходящей ему до самых плеч. Ткань Её. по его словам, была разработана лично им и блокировала девяносто девять процентов солнечного света, позволяя одновременно видеть его лицо и не скрывая его модного костюмчика. Выглядел он, как пчеловод в трауре.

— Хорошо, я попытаюсь. — сказал я. — Как мне активировать уток?