Меч ислама

Он рассчитывал, что пираты заметят шлюпку, решат, что ее экипаж повинен в уничтожении одиннадцати их галер, и постараются сорвать зло. Ошибиться в этом — значило бы недооценить их злобную мстительность. Не менее шести кораблей уже рванулись вслед за маленьким ботом. Два судна задержались, чтобы вытащить из воды еще одного пирата из эскадры Синана, а остальные четыре наращивали скорость, с каждым гребком сокращая расстояние до шлюпки.

Теперь уже и Диомед, и капитан гребли что было сил.

— Спокойнее, — напомнил им Просперо.

— Черт побери! — прокричал, задыхаясь, капитан. — Если они нас поймают, то зажарят живьем! Я видел в Алеппо человека, сожженного этими сарацинскими собаками, и мне бы не хотелось разделить его участь!

Просперо взглянул на него через плечо.

— Пока эта опасность тебе не грозит.

Галеры пиратов находились в четырехстах ярдах сзади, а устье залива — в двухстах впереди. По верху мыса, примерно вровень с преследователями, бежали двое часовых, пронзительно визжа и отчаянно жестикулируя. Они пытались дать знак, что в море затаился христианский флот. Но их яростные вопли не были поняты и остались без внимания.

Шлюпка прошла устье, свернула на север и, обогнув мыс, оказалась среди кораблей эскадр Сарди и Просперо. Пять галер Капраники спрятались у берега по другую сторону устья.

Просперо с трудом поднялся на борт флагмана. Дон Алваро по-медвежьи обнял его, голого и мокрого, выражая бурную радость по поводу благополучного возвращения, и в этот миг пираты выскочили из бухты в открытое море.

Самым разумным было бы, увидев западню, ни в коем случае не менять курса и плыть со всей скоростью, которую могли развить гребцы. Таким образом они могли избежать окружения и дать основному флоту шанс спасти их. Однако растерянные пираты поддались панике и решили вернуться назад.

Подгоняемые кнутами гребцы начали разворачиваться лицами к носам судов, чтобы гнать их в бухту, но пять галер Капраники уже проскользнули им в тыл и отрезали путь к отступлению. Канониры, стоящие на своих местах с тлеющими запалами в руках, начали обстрел тяжелыми ядрами. Десять орудий в упор били по галерам, и три из них были сразу же пробиты. Одна из галер, получившая две пробоины, накренилась, зачерпнула воды и начала тонуть. Две оставшиеся отступили

— подбитые, с разломанными щитами, треснувшими веслами и палубами, усыпанными погибшими и умирающими людьми. Четвертая, неповрежденная галера ухитрилась развернуться и яростно бросилась на противника. С хрустом ломая весла, она врезалась в корабль, на котором находился сам Сарди, позади платформы в его средней части. Однако в суматохе внезапной стычки пираты не сумели подготовиться к бою и даже не успели зарядить свои орудия. Обезумев от ярости, с ятаганами в руках они бросились на палубы судна Сарди. Залп аркебузиров скосил самых резвых, а затем, когда началась рукопашная, в корсарскую галеру врезался корабль из эскадры того же Сарди, и пираты были обстреляны с тыла. Зажатые меж двух огней сыны ислама утратили всякую воинственность. Через пять минут после высадки они бросили оружие, прося пощады.

Тем временем Капраника закончил захват двух оставшихся галер и взял на борт людей с затонувшей.

Экипажи быстро развели в стороны сцепившиеся суда, разоружили пленных и расставили по палубам захваченных кораблей достаточное количество аркебузиров для поддержания порядка.

Гребцы, почуяв запах свободы, радостно схватились за весла и отогнали пиратские суда в тыл христианского флота на восток от Ла-Мола. Через некоторое время они взяли захваченное оружие и рассадили пленных по освободившимся местам. Оставшиеся на верхних палубах убирали кровавые следы боя и устраняли, насколько это было возможно, повреждения.

В это время Драгут, перебравшийся со своего разбитого корабля на другую галеру, отправился осматривать оставшиеся в его распоряжении силы и готовиться отомстить неверным, как того требовал Аллах. Турок оценивал положение именно так, и его неистовый гнев передавался матросам.