Меч и жеребец

же  больше  походила  на  погребальное  песнопение.  Уж  не  звуки  ли  арфы

вплетались в эту печальную мелодию?

   Этот меч держать достоин Лишь вадаг, герой великий. В  мире  смертных  он

бессмертен. Смертен он в мирах бессмертных.

   Меч прекрасный и чудесный, Не для войн одних рожден он, И не только плоть

он ранит - Для иных то хуже смерти.

   Позабудь о Гоффаноне. Верен будь во всем вадагу. Не  увиливай  от  боя  -

Будь с врагами беспощаден!

   Рука Корума сжалась на рукояти. Ему казалось, что  этот  меч  был  с  ним

всегда. Меч был прекрасно сбалансирован, рукоять  пришлась  прямо  по  руке.

Принц стал рассматривать оружие при свете луны, поражаясь остроте  и  блеску

его граней.

   - Это мой меч, - сказал он вслух. Корум чувствовал, что он  соединился  с

чем-то давным-давно утраченным и забытым. - Этой мой меч.

   И познавшему тебя До конца храни ты верность!

   То были последние слова песни. Кузнец  открыл  глаза.  Мука  и  торжество

застыли в них.

   Гоффанон обратил свой взор к луне.

   Корум посмотрел туда же. Вид луны потряс его - огромный  серебряный  диск

заполнял собою едва ли не все небо. Ему  казалось,  что  какая-то  неведомая

сила несет его к ней.  Он  увидел  на  ней  лица,  воюющие  армии,  пустоши,

разрушенные города и выжженные поля. Он увидел себя, хотя лицо у  него  было

совеем другим. Корум увидел меч, что во веем походил на его новый клинок, но

в отличие от него, выл не белым,  а  черным.  Принц  видел  Джерри-а-Конеля,

видел Медбх, видел Ралину и не только ее - и он любил всех.

   Медбх неожиданно испугала его. Корум увидел  арфу  Дагдага,  что  тут  же

превратилась в юношу со странно золотистым телом, цветом своим  напоминавшим

саму арфу. Корум увидел огромного серого  жеребца,  некогда  принадлежавшего

ему. Где и когда это было, он  не  помнил.  Он  увидел  равнину,  занесенную

снегом, по которой скакал всадник в алой мантии, одетый  в  доспехи  вадага;

правая его глазница была прикрыта распитой повязкой,  вместо  левой  руки  у

него был металлический протез. Всадник был поразительно похож на  Корума,  и

все же это был не он - Корум сразу же понял это.

   Принц задохнулся от  ужаса  и  попытался  отвернуться  от  всадника,  что

подъезжал к нему все ближе  и  ближе.  На  лице  всадника  застыла  жестокая

улыбка. Коруму вдруг подумалось, что тот хочет убить его и, воспользовавшись

своим сходством с ним, занять его место.

   - Нет! - закричал он.

   Луна скрылась за облаками. Корум стоял на вершине кургана Кремма,  сжимая

в руках меч, которому не было равных в этом мире. Внизу, у подножия  кургана

стояли Гоффанон, Хайсак Нагрей-Солнце, Джерри-а-Конель и Медбх Длинная Рука.

Они смотрели на Корума так, словно хотели помочь ему, но не знали как.

   Неожиданно для самого себя Корум поднял меч над головой и сказал тихо, но

твердо:

   - Я Корум. Это мой меч. Я одинок.

   И стоявшие внизу взошли на вершину кургана, и отвели Корума в  Кэр-Малод,

где все еще продолжался пир.

ГЛАВА ПЯТАЯ

ОТРЯД ВСАДНИКОВ

   Долгим и беспокойным был сон Корума. Он слышал голоса,  которые  говорили

ему о ненадежных героях и благородных предателях; он видел множество  мечей:

тот, что был дан ему на кургане, и другие. Особенно поразил его черный  меч,

который, как ни странно, напоминал ему об арфе Дагдага; казалось, что в него

вселился ужасный демон. То и дело раздавались слова:

   - Ты Воин. Ты Воин.

   Порою хор голосов говорил Принцу:

   - Ты должен следовать Пути Воина.

   - Что случилось, - думал Корум, - разве я избрал какой-то  иной  путь?  А

хор все не унимался:

   - Ты должен следовать Пути Воина. Корум проснулся, произнеся вслух:

   - Мне не нравится этот сон.

   Он говорил не о сне, он говорил о мире мабденов.

   У изголовья его ложа стояла Медбх.

   - Ну и что же тебе снилось на этот раз? Корум пожал плечами  и  попытался

улыбнуться.

   - Ничего. Похоже, меня так взволновала вчерашняя ночь. - Он заглянул ей в

глаза и почувствовал, что в его сердце вползает страх. Он взял ее за руки. -

Ты действительно любишь меня, Медбх?

   - Да, - смущенно ответила она.  Корум  оглянулся  на  резной  сундук,  на

котором лежал меч, подаренный ему Гоффаноном.

   - Как же мне его назвать? Девушка улыбнулась.

   - Придет время, ты узнаешь  об  этом.  Разве  не  так  говорил  Гоффанон?

Придумать имя нельзя - ты должен услышать его, только тогда меч обретет свою

полную силу.

   Медбх направилась в дальний угол палаты.

   - Ванна готова?

   - Да, госпожа.

   - Пойди освежись, Корум,  -  сказала  Медбх.  -  Тебе  станет  лучше.  Мы

выступаем через два дня. Давай проведем это время хорошо. Можно  поехать  на

вересковую пустошь.

   Корум глубоко вздохнул.

   - И чего я мучаюсь? - сказал он. - Чему быть, того не миновать.

   Через час, когда они седлали коней, к ним подъехал Эмергин. Он был  высок

и строен; несмотря на сравнительную молодость, Великий Друид держался  очень

степенно. На голову его  была  одета  простая  железная  корона,  украшенная

самоцветами. Голубая мантия Великого Друида была расшита золотыми нитями.

   - Приветствую вас, - сказал Верховный Правитель, - Как прошла у тебя  эта

ночь, Принц Корум?

   - Все хорошо, - ответил Корум. - Гоффанон остался доволен своим мечом.

   - Я смотрю, ты не спешишь надевать его.