Меч и сумка

— Мы путешествуем в Оксбарроу и решили провести ночь в этом заброшенном доме. Составь нам компанию. Ты сказал, друг найдет тебя здесь?

— Конечно, если это Хэльфскнолль. — Килгор жадно смотрел на уток. Они стали золотыми, стекающий жир трещал в огне…

А запах…

— Но мы в самом сердце болот, — изумился Норд. — А место, о котором ты говоришь, в целом дне ходьбы отсюда.

Килгор обеспокоенно огляделся:

— Значит мы проходили мимо дома. Боюсь, это шутки ледяных колдунов.

— Не нравится мне это, — встревожился Игульни. — Думаю, никто из вас не хочет оказаться в царстве черной магии.

— Мне кажется, ты просто пугаешь нас, — хрипло усмехнулся Трольни.

— Мы должны поесть, — ласково предложил Норд. —Ты не поможешь нам расправиться с утками? Их тут много, и никакого труда не составляет поймать их.

— Не хотелось беспокоить нас, — Килгор сел и достал нож, — но гостеприимным хозяевам трудно отказать.

— Наше удовольствие, — обрадовался Норд. — Не часто приходится встречать человека, осведомленного в колдовских делах.

— Я боюсь ночевать в этом доме, — засомневался Терпир. — Вы уверены, что нам ничего не угрожает?

— Надеюсь, да, — проговорил Норд, зловещий и неприятный человек.

Килгор заметил, что Норд непрерывно морщится, и это сильно раздражало, но как юноша воспитанный, он сделал вид, что ничего не замечает. Покончив с последней птицей, Килгор сказал:

— Благодарю вас за гостеприимство. Извините за навязчивость, но я слышал ваши голоса, когда был далеко в болоте, и отметил себе, какие хорошие вы певцы. Не споете ли еще песню?

Они переглянулись, как будто внезапно засмущались. Затем Герпер поперхнулся, позеленел и закашлялся. Норд постучал по его спине:

— Герпер — лучший певец. Теперь он не может петь, а без него нам не взять ни одной ноты, не сфальшивив; кроме того, уже поздно, и я почти сплю. — Другие тоже начали зевать и сонно моргать глазами.

— Пора ложиться. Путешественники встают рано.

— Да, это правда, — согласился Килгор. — Но скажите мне сначала, откуда вы идете? Здесь можно встретить тех, кто идет из Гардара?

— Мы идем на юг, — быстро сказал Герпер. — В Оксбарроу.

— Там у нас родственники, — добавил Трольни.

— Но Херонесс вам совсем не по пути, — удивился Килгор. — Вам надо было идти от Нека прямо на восток, на Вайльфельд, а затем…

— Он хотел сказать — Кольдбек, — поправил Игульни.

— Ну, конечно, я ошибся, — смутился Герпер. — О чем я думаю?

— И все же, — возразил Килгор, — вы не должны попасть на болото. Дорога разветвляется и ведет прямо на восток, в Кольдбек.

— Верно, но как мы могли упустить случай полюбоваться красотами Херонесса? — объяснил Норд. — Теперь скажи, ты останешься на ночь? Здесь целый дом, но только одна комната пригодна для ночлега. Оставайся, ночью путнику опасно бродить по болоту.

— Действительно, — поддержал его Игульни. — Мы настаиваем. Не припомню, когда у нас был такой приятный гость.

— Скажи, — подхватил Трольни, — а что ты слышал о таинственном мече, который явился в холле Вальсидура? Один из его сыновей вытащил меч из дерева?

— Да, — рассмеялся Килгор, — Но который из них, не знаю…

— У него только один сын, — перебил Норд.

— Это чудесное оружие, — продолжал Килгор. — Говорят, Сурт сделает все, чтобы украсть его.

— Что же он может сделать? — спросил Норд.

Другие напряженно ожидали ответа юноши.

— О, я всего лишь советник, многого не знаю, — заговорил Килгор, любуясь собой, — Он принадлежит эльфам, а владелец меча одним ударом может разрубить, что угодно. Меч сражается сам, и его невозможно спрятать в ножны, пока он не попробует дьявольской крови. Вот все, что я знаю, — добавил Килгор, вдруг осознав, что совершенно потерял бдительность и слишком откровенничает с незнакомцами.

— О, действительно чудесный меч, — громко восхитился Норд. — Я полагаю тот, кто владеет им, так же могуществен, как и Сурт.

— Конечно, если не больше, — согласился Килгор. — Теперь я уже готов ко сну, однако, сил нет разговаривать, так что покажите, где можно сложить вещи, и я, пожалуй, лягу.

Тотчас же возле огня было очищено место для Килгора. Остальные пятеро расположились ближе к двери. Вскоре огонь в очаге погас, и только тлеющие угли освещали комнату. Но и в полутьме оставалась открытой не одна пара глаз.