Меч и ятаган

— Передай его людям сдаться. Скажи, что их капитан пал. Живее!

Ричард поднес ко рту ладони и истошно прокричал поверх шума схватки. Заслышав весть, пираты пусть не сразу, но все-таки рискнули поглядеть в сторону юта, а увидев там поверженное тело своего предводителя, выходили из борьбы. Схватка на глазах угасала вместе с тем, как пираты отходили и скапливались у ступеней на шканцы. Кое-кто из испанцев в запале продолжал натиск, пока Томас окриком не велел им остановиться. Ричард прокричал известие повторно, на этот раз тем, кто все еще дрался у носа галеры. Вскоре звон и лязг стихли и там; враждующие стороны, размежевавшись, тревожно наблюдали друг за другом.

— Прикажи пиратам бросить оружие, — дал указание эсквайру Томас.

Под звонкий стук валящихся на палубу ятаганов и пик, мечей и протазанов [37]Томас перевел взгляд на пиратского вожака. Тот еще извивался, притискивая руки к животу. Кровь стекала меж смуглых пальцев темными струйками. Сержанты наперебой орали своим солдатам согнать пиратов — теперь уже пленников — к передней мачте. Пиратских старшин, что все еще смотрели на своего поверженного вожака, взялись грубо толкать к носу судна. Томас между делом повернулся взглянуть на стоящего невдалеке Ричарда. Юноша не сводил расширенных глаз со своих окровавленных клинков. Можно было легко догадаться о том, что сейчас творится в душе молодого человека, только что получившего боевое крещение в жестоком бою. Томас сунул в ножны меч и мягко положил руку эсквайру на плечо.

— Ты сражался отменно.

Ричард, поджав губы, кивнул.

— Остается лишь поблагодарить того, кто обучил тебя такому владению рапирой и кинжалом. — Не услышав ответа, Томас придвинулся ближе и заговорил вполголоса: — Ричард, ты жив. Более того, преодолел свои страхи. Испытание пройдено с честью, и теперь ты один из нас, ратных людей.

— Мне было страшно, сэр, — поднял темные глаза юноша. — Страшно так, как я сам не ожидал.

— Понимаю, — благодушно улыбнулся Томас. — Думаешь, и я не испытывал того же при боевом крещении? Или кто-нибудь другой шел в первый свой бой без страха?

Внимание Томаса привлекло нечто. Он посмотрел вниз и увидел, что у ног Ричарда скапливается темная лужица. Вот еще одна капля скатилась из темной прорехи в правом рукаве.

— Ты ранен.

— Разве? — растерянно удивился молодой человек. — Я как-то даже не заметил.

— Взгляни сюда, — Томас указал на кровоточащий рукав. — Убери сейчас оружие и займись раной. А к твоим переживаниям вернемся потом, когда минует опасность.

Оставив эсквайра рассовывать неверными руками по ножнам оружие, Томас подошел к галерному борту. Экипажи ближних корсарских судов взирали на исход боя как будто в нерешительности. Их сомнение вскоре погасил один из испанцев, высвободив фал, крепящийся к полощущемуся в воздухе зеленому вымпелу. Секунда, и символ пророка Магомета начал стремительно спускаться и выстелился на палубу, как обыкновенная тряпка, среди убитых и раненых.

Томас не без тревоги отметил, что остальные корсары все еще не двигаются с места. Впрочем, это продлилось недолго: одно из испанских судов открыло огонь, цепным ядром сорвав фок [38]и срезав одну из рей на ближней галере. Не дожидаясь следующего выстрела, пиратский борт начал разворот в сторону открытого моря. Весла дружным взмахом поднялись, окунулись в волну и погнали галеру прочь от баталии. Одно за другим стали отходить на север остальные суда. Корсары, что находились южнее, еще какое-то время хорохорились, выпустив пару ядер, но тоже отвалили, чтобы не попасть под обстрел, а то и, чего доброго, под абордаж испанцев.

Томаса заставил обернуться перестук башмаков по палубе. Со сходен на пиратскую галеру спрыгивала группа господ офицеров с доном Гарсией во главе. На абрикосово-загорелом лице испанца читалось явное облегчение; завидев английского рыцаря, он щедро улыбнулся.

— Ну, вот они у нас уже и улепетывают, сэр Томас! Уносят ноги, как отведавшие плетей псы, без своего-то командира… Кстати, где он?

— Он там, сеньор.

Томас указал на лежачую фигуру, все еще сучащую мягкими сафьяновыми сапожками. Неподалеку стоял Ричард; сняв с себя гамбизон, он уложил его на отстегнутый нагрудник. Рукав белой рубашки эсквайра потемнел от крови; осторожно его отведя, юноша обнаружил у себя на предплечье глубокий порез.

Томас, подойдя, приподнял Ричарду руку и внимательно осмотрел.

— Ранение чистое, в мякоть. Надо заштопать и перевязать.

Ричард кивнул, оторопело таращась на рану бескровным лицом. Не ровен час, упадет в обморок. Томас подвел эсквайра к случайному рундуку на палубе.

— Посиди здесь. Я сейчас сам ею займусь.

Дон Гарсия со своей свитой прошелся по заваленной трупами и брошенным оружием палубе и возвратился к корме.

— Ну вот, — удовлетворенно кивнул он, — одной гнидой на коже христианина меньше. Славная работа, сэр Томас. Я видел, как вы его срубили.

Баррет признательно поклонился.